Звук с улыбкой смотрел на Человека: "Это я за тебя крикнул, чтобы тебе силы не тратить. Они еще понадобятся. Наверное". "Сволочь" - подумал Человек и понуро побрел из этого серого круга, который оказался обычным городским двором. Через какое-то время он поднял голову и поразился: двор никуда не исчез. Он просто изменился. Человек ускорил шаг, пытаясь дойти до границы грязного пятна, но будто бы проскальзывал на месте. Зато все вокруг менялось тем быстрее, чем шире становились его шаги. Человек остановился...
Около театра афиша. На ней надпись: ""Элис" и "Самбади" исполняются только по просьбе участников Сопротивления"...
Театр начинался не с вешалки. Холл Театра Эстрады постепенно заполнялся людьми, которые вежливо выстраивались в короткие очереди к двум прилавкам, - на одном лежали диски Михаила Башакова, на втором - номера журнала "Арт-город". Ажиотаж не посетил данное место, и вокруг властвовало неторопливое спокойствие. Ледоколом меж редких льдин рассекал фойе Андрей Петрович Бурлака, гордо неся подмышкой фотоальбом АЛИСЫ. Альбом был еще упакован в полиэтилен, и по этой причине мэтр отечественной рок-журналистики вежливо отклонял просьбы окружающих ознакомиться с содержимым. Рядом с ним двигалась молодая леди, яркостью имиджа не уступавшая Пеппи Длинныйчулок.
Взяв ориентир на этот сдвоенный маяк, я сразу определил местоположение буфета. Здесь тоже все спокойно. Известный музыкант ведет веселый торг с буфетчицей, пытаясь получить порцию коньяка на пятьдесят рублей. Атмосфера общего расслабления и взаимного расположения.
Однако надо бы и в зал поспешить, уже время.
Гаснет свет, смолкают звуки. Такое ощущение, что сейчас начнется спектакль. Нет, это не спектакль, - начинается скандирование: "Ми-ша! Ми-ша!" Гомон и смех обрываются возникшими в темноте звуками органа. Клавишное вступление напоминает сразу слишком много всего, чтобы однозначно определить источник вдохновения; кто-то сравнит с "Wish You Were Here", а кто-то, быть может, вспомнит "Шабаш". Темнота и тягучие звуки. Постепенно в линию клавиш вплетаются другие инструменты. Начало - таинственное и красивое - начинает затягиваться. Музыкальная тема почти не развивается, и внимание начинает отвлекаться. Вот вам и первая жертва - человек в соседнем кресле минуты через три мирно засыпает (не вру - он проснется уже за экватором концерта).
На сцене появляется певец. Башаков немного скован и неестественен. Волнуется? Зажженный свет позволяет не только нам увидеть исполнителя, но и ему оглядеть зал. "Всем добрый вечер! Как настроение? Как... вообще?" Небольшой Театр Эстрады заполнен не полностью, много свободных мест. Может быть, и в этом причина неудачного начала? Как бы то ни было, но следующая песня "Поп-Музыка" получилась дерганной и, самое главное - не спетой. После нее Михаил пробует разрядить обстановку и отпускает неловкую шутку: "Как говорят в Китае - сенкью вери мач!" Все становится только хуже. В бой бросается программная вещь "Фонари", но производит она обратный эффект. Запланированного облегчения песня, сыгранная и спетая до этого не одну сотню раз, не приносит. Более того, в зале начинает расти недоумение. Аплодисменты звучат более по привычке, нежели от вящего удовольствия. Бедные "Фонари" напоминают, скорее, подслеповатую лампу дневного освещения - звучат выхолощено и грубо. Уныние неумолимо тянет свою лапу в полутемный зал. Находя тень, оно оказывается в своей стихии.
Первые лучи появились из-под поднятой руки Михаила Башакова. "Солнце Под Крылом" улыбнулось залу вместе с Мишей, который почувствовал перемену, а вместе с ним успокоились и музыканты. После того, как песня закончилась, Миша еще несколько раз заглянул под поднятые руки, чтобы убедиться: солнце на самом деле появилось. И, уже не дожидаясь просьб участников Сопротивления, но идя им навстречу, в зале появился Самбади. И это был узнаваемый всеми кайфовый человек. Михаил заводился сам, заводил своих партнеров, заводил сидящих в зале: "Группа БАШАКОВ - называется наш ансамбль!" Ансамбль не стал долго ждать и зарядил "Рок-н-Ролл Жив". Ой, нет - "лжив"! Или "жив"? Ну, это кто как услышит. Каждый выбирал по себе нужную формулировку, но, судя по количеству аплодисментов, основная масса пришедших сошлась на одной. Какой? А вы сами как думаете?
Как выяснилось, впереди ждало еще одно испытание. Говорят, что Паганини мог играть на одной струне. Что же, в группе БАШАКОВ Паганини не играет. Вас это разочаровало? Так ведь мы не в сказке живем, чтобы фея прилетала при любой неприятности. Короче говоря, во время "Звуков" гитарист порвал струну, и возникла непредвиденная пауза. Михаил казался несколько обескураженным, хотя и пытался выкрутиться из этой ситуации без потерь. Объяснив, что музыканты у них незаменимы, он стал спрашивать у зала, какую бы песню сыграть, чтобы в ней можно было обойтись без соло-гитары. К чести присутствующих было названо приличное количество номеров, которые не требовали сольных партий гитары. В итоге выбор остановился на "Быть Знаменитым". "У Пастернака есть фраза "Быть знаменитым - некрасиво". А я вот подумал: что надо, чтобы быть знаменитым, и чтобы это было красиво?" - пояснил Михаил, но нить концерта была опять потеряна. Последняя попытка обойтись без "хирургического вмешательства" сопровождалась словами: "Мы всё пытаемся разойтись, а нас на лирику тянет". Но "Операция" не удалась.
Самое лучшее, что можно придумать в такой ситуации - антракт. И перерыв не заставил себя ждать. Потянувшиеся перекурить зрители сдержанно обсуждали концерт, сходясь во мнении, что ожидания не оправдались. Как-то не получалось полностью попасть во власть песен Башакова и получать удовольствие без перерывов и разочарований. Отягощенные никотином слушатели с опаской возвращались на свои места.
Вторая часть концерта началась с акустической программы. На сцене появилась Настя Макарова и Митя Максимачев. Обстановка такая, словно концерт только начинается. Добрые улыбающиеся лица и такая беззащитная открытость, что зал был обезоружен и покорен еще до начала первой песни. Аккорды, дивный бэк-вокал Насти - и в самой середине весны 2004-го в зале закружил "Последний День 2000-й Весны". Мы болтались где-то между... романтическим голосом Миши и ангельским пением Насти, и только руки Мити, задающие ритм песни, не давали нам навсегда покинуть земную юдоль, заставляя в такт проверять ногами наличие тверди. В Мите мы видели друга, вынесшего на сцену нашу радость и жажду тепла. Песня окончилась, но возникло и осталось чувство свершившегося обряда посвящения друг в друга. Михаил сделал паузу и раскрыл перед нами правила игры:
"Наша программа называется "Сопротивление нелюбви". Должен заявить, что это такое движение, которое выражается в заполнении того пространства, которое всегда существует и требует заполнения творчеством. Творчество может проявляться даже в лежании на диване. Я прочитал в дневниках у Давида Самойлова, что организм поэта сопротивляется нелюбви. А поэт как работает? Лежит на диване! Это необходимое состояние для миросозерцания. Здесь есть мой приятель с философского факультета, он меня поддержит. Морозов, можешь подать голос, что лежание на диване - это настоящее творчество? (Откуда-то из глубин зала Морозов подает голос, полностью поддерживая Башакова. Мы тоже с готовностью соглашаемся, радостно смеясь). Я к чему всех призываю? Вступайте в ряды Сопротивления нелюбви!"
И мы вступили. Не было стен театра, исчезла сцена. Вместо прожекторов нас освещала полная луна. На сцену полетели записки, сужая круг наших лиц. Первый же вопрос, прочитанный Мишей, показал, насколько все стали близки друг другу на эти два часа: "Миша, почему, когда вы говорите о лежании на диване, вы все время смотрите на Настю?" Хотите узнать ответ? Сходите на концерт сами и задайте этот вопрос. А у нас речь шла уже о песне "Шоколадка Кэдбери". Удивительное дело, но ее некоторое время назад отказались издавать по соображениям цензуры. В странное время мы с вами сейчас живем - цензура защищает рекламу. То, что цензура стоит на страже Медведя - это еще понятно, но реклама... Песенка продолжила дело укрепления нашего хорошего настроения:
Разверни и в рот бери
Шоколадку Кэдбери!
Следующая записка и вовсе содержала приятельскую просьбу: "Миша, расскажи новый анекдот". Мы резвились, как малые дети. Музыканты на сцене - тоже. "Шутка" прозвучала, как продолжение разговора, а не концертный номер. Митя и Миша ее исполнили дуэтом. И не столько дуэтом вокальным, сколько артистическим: "Ты застала нас в постели, мы от смеха аж вспотели..." В этом заигрывании друг с другом и содержался самый свежий анекдот. Миша с Митей виновато озирались на Настю и продолжали озорничать. Подобные сцены каждый, кто их видел, хранит в том уголке своего сердца, где собираются самые светлые и радостные моменты. Ладони болели, но хотелось хлопать и хлопать, будто мы своими аплодисментами не давали празднику попытаться нас покинуть. Будто бы мы сами генерировали ладонями тонкую вязь светлого купола, скрывшего нас от жесткого и циничного окружающего мира. Я видел, как искрились глаза у смотрящих друг на друга молодых людей в соседних креслах, которые до этого момента даже не задумывались о существовании друг друга.
Митя с Настей ушли со сцены, уступив место музыкантам группы БАШАКОВ. Но мы уже любили их всех. И когда Миша сказал, что сейчас придется немного поломать стулья, мы были согласны. Группа слаженно и плотно врезала по рядам "Цирк Маленький". Саша Бровко с губной гармошкой неожиданно гармонично врос в жесткую структуру песни. Современная прифанкованность приобретала матовый блеск далекого Вудстока, а клеши Башакова ставили под этой ассоциацией четкую печать "Утверждаю".
Эмоциональным и творческим пиком концерта стали, как ни странно, уже довольно старые песни "Карман" и "Танцуй", исполненные друг за другом. То, что было записано на альбоме "Формула Весны", можно смело забыть. Упоение. Страсть оборачивалась нежностью, а боль приносила счастье. Ритм секция помогала сердцу толкать кровь, а гитара заставляла стыть жилы. Отчаяние дарило надежду, а любовь заканчивалась очищением. "Красной рябиной плюю на снег..."
И была великолепная игра Сергея Нагорного в "Утро, Я Бреюсь...". И была просьба зрителей "Настю с Митей обратно". Какая-то девушка с радостью обменяла 2000 километров пути на возможность посетить этот концерт. Кто-то просил спеть супер-песню "Солдат В Отпуску". Кто-то просто благодарил Мишу за прекрасный концерт. Но концерт ведь еще продолжался! Так что не парьтесь, би хэппи.
Завесили вновь твои уши лапшою?
Возьми папироску, забей анашою.
И не парься! Будь счастлив!
И гости, заскочившие на вечерок к Башакову, не парились. "Богиня", в очередной раз определившая отношение к "факин Элис", была встречена с полным пониманием и одобрением. Традиционно финальный "Светлый День" был бы замечательным завершением, но все равно походил бы на "обязательный" номер. Ситуация предполагала большей доверительности. И прощальный поцелуй состоялся: нам было подарено "Сердце Полное Тишины". Овация.
За кулисами происходила оживленная суета. Музыкантам несли цветы, говорили комплименты, задавали вопросы. Миша рассказывал о своих соратниках по группе. О том, как ему приходится делить барабанщика (Вадим Марков) со Светланой Сургановой, о замечательном бас-гитаристе (Сергей Емец), имеющем уже в своем багаже солидную джазовую школу, о Саше Бровко из группы ДДТ. Митя Максимачев стоял рядом и своей прекраснодушной улыбкой затмевал даже солнцеподобного виновника сегодняшнего вечера. Настя Макарова готовилась исчезнуть, словно маленькая фея, залетевшая на несколько минут, чтобы помочь свершиться сказке. Всего пара вопросов ей на прощание.
Старый Пионэр: Что сейчас происходит со СТУПЕНЯМИ?
Настя Макарова: Со СТУПЕНЯМИ все прекрасно. У меня тот же состав. Мы вот-вот сядем в студию, сейчас идут последние приготовления. Мы даем концерты. Вот 17-го апреля у нас концерт, а вместе с ним и мой день рождения. Так что у нас все живет, все хорошо. Песен мало пишется, но новые есть. По сравнению с "Осколками" (первый альбом СТУПЕНЕЙ) новый альбом будет совсем другим. Он будет электрическим. А попозже думаем записать еще акустику. С роялем, со скрипками.
СП: Сотрудничество с Башаковым продолжится?
Настя: Если не выгонит, то продолжится. Я люблю его песни.
СП: Большое спасибо вам за концерт. Без вас уже сложно представить эти песни.
Настя(с непосредственной радостью): А я вас видела, вы слушали хорошо очень!
Слушают обычно так, как исполняют. Музыкант и Слушатель - две стороны одного занавеса. А на занавесе надпись: "БАШАКОВ".
...Перед ним колыхалась на вид шелковистая завеса, из-за которой раздавалось мерное пошлепывание. Еще немного, и оттуда прямо под ноги Человеку выкатился черный коротышка, круглый, как сгнивший апельсин. В животе у него хлюпало. Колобок комично припал на колено и произнес: "Ритм к вашим услугам!"
Купить
Около театра афиша. На ней надпись: ""Элис" и "Самбади" исполняются только по просьбе участников Сопротивления"...
Гаснет свет, смолкают звуки. Такое ощущение, что сейчас начнется спектакль. Нет, это не спектакль, - начинается скандирование: "Ми-ша! Ми-ша!" Гомон и смех обрываются возникшими в темноте звуками органа. Клавишное вступление напоминает сразу слишком много всего, чтобы однозначно определить источник вдохновения; кто-то сравнит с "Wish You Were Here", а кто-то, быть может, вспомнит "Шабаш". Темнота и тягучие звуки. Постепенно в линию клавиш вплетаются другие инструменты. Начало - таинственное и красивое - начинает затягиваться. Музыкальная тема почти не развивается, и внимание начинает отвлекаться. Вот вам и первая жертва - человек в соседнем кресле минуты через три мирно засыпает (не вру - он проснется уже за экватором концерта).
Первые лучи появились из-под поднятой руки Михаила Башакова. "Солнце Под Крылом" улыбнулось залу вместе с Мишей, который почувствовал перемену, а вместе с ним успокоились и музыканты. После того, как песня закончилась, Миша еще несколько раз заглянул под поднятые руки, чтобы убедиться: солнце на самом деле появилось. И, уже не дожидаясь просьб участников Сопротивления, но идя им навстречу, в зале появился Самбади. И это был узнаваемый всеми кайфовый человек. Михаил заводился сам, заводил своих партнеров, заводил сидящих в зале: "Группа БАШАКОВ - называется наш ансамбль!" Ансамбль не стал долго ждать и зарядил "Рок-н-Ролл Жив". Ой, нет - "лжив"! Или "жив"? Ну, это кто как услышит. Каждый выбирал по себе нужную формулировку, но, судя по количеству аплодисментов, основная масса пришедших сошлась на одной. Какой? А вы сами как думаете?
Как выяснилось, впереди ждало еще одно испытание. Говорят, что Паганини мог играть на одной струне. Что же, в группе БАШАКОВ Паганини не играет. Вас это разочаровало? Так ведь мы не в сказке живем, чтобы фея прилетала при любой неприятности. Короче говоря, во время "Звуков" гитарист порвал струну, и возникла непредвиденная пауза. Михаил казался несколько обескураженным, хотя и пытался выкрутиться из этой ситуации без потерь. Объяснив, что музыканты у них незаменимы, он стал спрашивать у зала, какую бы песню сыграть, чтобы в ней можно было обойтись без соло-гитары. К чести присутствующих было названо приличное количество номеров, которые не требовали сольных партий гитары. В итоге выбор остановился на "Быть Знаменитым". "У Пастернака есть фраза "Быть знаменитым - некрасиво". А я вот подумал: что надо, чтобы быть знаменитым, и чтобы это было красиво?" - пояснил Михаил, но нить концерта была опять потеряна. Последняя попытка обойтись без "хирургического вмешательства" сопровождалась словами: "Мы всё пытаемся разойтись, а нас на лирику тянет". Но "Операция" не удалась.
Вторая часть концерта началась с акустической программы. На сцене появилась Настя Макарова и Митя Максимачев. Обстановка такая, словно концерт только начинается. Добрые улыбающиеся лица и такая беззащитная открытость, что зал был обезоружен и покорен еще до начала первой песни. Аккорды, дивный бэк-вокал Насти - и в самой середине весны 2004-го в зале закружил "Последний День 2000-й Весны". Мы болтались где-то между... романтическим голосом Миши и ангельским пением Насти, и только руки Мити, задающие ритм песни, не давали нам навсегда покинуть земную юдоль, заставляя в такт проверять ногами наличие тверди. В Мите мы видели друга, вынесшего на сцену нашу радость и жажду тепла. Песня окончилась, но возникло и осталось чувство свершившегося обряда посвящения друг в друга. Михаил сделал паузу и раскрыл перед нами правила игры:
И мы вступили. Не было стен театра, исчезла сцена. Вместо прожекторов нас освещала полная луна. На сцену полетели записки, сужая круг наших лиц. Первый же вопрос, прочитанный Мишей, показал, насколько все стали близки друг другу на эти два часа: "Миша, почему, когда вы говорите о лежании на диване, вы все время смотрите на Настю?" Хотите узнать ответ? Сходите на концерт сами и задайте этот вопрос. А у нас речь шла уже о песне "Шоколадка Кэдбери". Удивительное дело, но ее некоторое время назад отказались издавать по соображениям цензуры. В странное время мы с вами сейчас живем - цензура защищает рекламу. То, что цензура стоит на страже Медведя - это еще понятно, но реклама... Песенка продолжила дело укрепления нашего хорошего настроения:
Митя с Настей ушли со сцены, уступив место музыкантам группы БАШАКОВ. Но мы уже любили их всех. И когда Миша сказал, что сейчас придется немного поломать стулья, мы были согласны. Группа слаженно и плотно врезала по рядам "Цирк Маленький". Саша Бровко с губной гармошкой неожиданно гармонично врос в жесткую структуру песни. Современная прифанкованность приобретала матовый блеск далекого Вудстока, а клеши Башакова ставили под этой ассоциацией четкую печать "Утверждаю".
И гости, заскочившие на вечерок к Башакову, не парились. "Богиня", в очередной раз определившая отношение к "факин Элис", была встречена с полным пониманием и одобрением. Традиционно финальный "Светлый День" был бы замечательным завершением, но все равно походил бы на "обязательный" номер. Ситуация предполагала большей доверительности. И прощальный поцелуй состоялся: нам было подарено "Сердце Полное Тишины". Овация.
Старый Пионэр: Что сейчас происходит со СТУПЕНЯМИ?