 |
| |
|
|
| |
Всеволод Гаккель: "Я решил, что неплохо бы попытаться людей как-то объединить"
 Неповторимый саунд музыкального коллектива чаще создают не виртуозы, а люди, умеющие друг друга слышать. Всеволод Гаккель - один из тех людей, благодаря которым в 80-е группа АКВАРИУМ стала по-настоящему уникальным явлением. Лучше всего это заметно на концертных записях того периода. После ухода из АКВАРИУМА Всеволод играл с самыми разными музыкантами, и порой это сотрудничество носило далеко не эпизодический характер. Музыкальная карьера Гаккеля - в каком-то смысле отражение всей истории рок-музыки если не России, то Санкт-Петербурга. Но и это не самое интересное, куда интересней сам человек - умеющий быть в гуще событий, живущий этими событиями и всё же отстаивающий свою независимость от них. Главным же поводом для нашей беседы стал проект SEVA AND THE MOLKENTEENS и клип на песню "Эйяфьядлайёкюдль", выложенный в Интернет в декабре 2010 года. В этом проекте Всеволод Гаккель - основной вокалист и автор песни. И если первое уже случалось с ним во времена АКВАРИУМА (вспомним песни "Два Тракториста" и "В Поле Ягода Навсегда"), то второе для многих стало сюрпризом. Среди остальных участников SEVA AND THE MOLKENTEENS можно обнаружить немало известных людей. Смотрите клип. Слушайте песню. А Всеволод Гаккель рассказывает...
Игорь Лунёв: SEVA AND THE MOLKENTEENS - проект, собранный ради одной песни?
Всеволод Гаккель: Это разовый артистический проект. То есть это не песня в полном смысле слова. Конечно, тут есть очертания песни, но это скорее инсталляция, хэппенинг. Потому что не знаю, кто без видеоряда стал бы слушать такую песню. Хотя результат меня устраивает, и я рад, что у меня столько друзей, которые откликнулись, "повелись". В первую очередь, группа MARKSCHEIDER KUNST и её инкарнация SKA JAZZ REVIEW - мои давние друзья и соратники. Я раньше об этом думал - дескать, было бы неплохо, может быть, когда-нибудь во всём этом поучаствовать. Как мне приходилось участвовать в OPTIMYSTICA ORCHESTRA. Это схожий формат. Практически весь состав OPTIMYSTICA ORCHESTRA участвовал в записи моей песни. Это люди, с которыми я давно знаком, и которые в основном значительно моложе меня. Мы давно стали друзьями, и я рад, что мы можем ещё что-то поделать вместе.
ИЛ: Предполагаете ли вы выпустить песню на каком-то носителе?
Всеволод: Нет. Кроме того, что она в Интернете лежит, ничего не будет. Вроде бы, по радио её крутят. Я радио категорически не слушаю. Но если крутят, ничего не имею против, потому что мне всё равно.
ИЛ: А чем вас этот вулкан так привлёк?
Всеволод: Ничем особенным, кроме того, что он немножечко обозначил Апокалипсис. То есть каким-то образом всё должно кончиться. Никто из нас не может об этом гадать. Но получилось так, что этот вулкан оказался ближе всех к нашему местоположению. То есть он мог чуть-чуть покурить, растопить льды арктические - и всем до свидания. Ну, это такой сценарий - самый простой. И помимо того, что меня очень привлекает это слово, для многих непроизносимое, мне показалось, что это хорошая идея, чтобы как-то людей объединить. Пускай идея легкомысленная, пускай здесь звучит некоторый упрёк этому вулкану в том, что он не довёл до конца начатое...
ИЛ: А надо было?
Всеволод: Ну, это приём такой. Никогда не знаешь, как будет строиться ход мыслей. Сначала у меня сложился припев, а потом из каких-то элементов... Буквально в течение получаса я определился с формой. И идея апокалиптически-объединительная. Мне это напомнило фильм Феллини "Репетиция оркестра", финальные кадры, когда нависает гигантское нечто, и оркестр вдруг заиграл, хотя перед этим была какая-то склока, междоусобица. И я подумал, что знаю многих музыкантов этого города, со многими дружу. Сейчас время каких-то досадных недоразумений - кто-то с кем-то против кого-то, кто-то с кем-то рядом не сядет, не встанет... Я решил, что неплохо бы попытаться людей как-то объединить. Петь про любовь, как это было во времена "All You Need Is Love"? По-моему, этим было сказано всё раз и навсегда. И пытаться повторить такое было бы слишком самонадеянно. А тут я ощутил невероятную лёгкость в обращении с этим словом - что-то труднопроизносимое, какой-то вулкан. И то, что мне удалось собрать хор из 160 человек... Я видел, как люди с удовольствием "повелись". Получилось очень весело. А если бы было что-то типа "мы за то" или "мы против того" или "давайте любить друг друга и жить дружно"... Это такая тонкая материя, что чуть-чуть не так, и получается "сироп", пошлость. Мне кажется, в песне "Эйяфьядлайёкюдль" удалось этого избежать.
ИЛ: Откуда появилось название SEVA AND THE MOLKENTEENS?
Всеволод: Молькентин - это фамилия моей матери. Я назван в честь дедушки Всеволода Рудольфовича. Он был офицером и, отступив с Белой армией, по классическому сценарию оказался в Париже. Он более не смог воссоединиться с семьей и только после смерти Сталина рискнул передать несколько писем через эстонскую кузину. Эти письма у меня сохранились. В 1957 году моя мать получила похоронное свидетельство, которое гласит, что Vsevolod de Molkentine похоронен на Cimetiere parisien de Pantin. В других случаях Molkentin пишется без "е" в конце. Я с детства привык к склонению этой фамилии. Были Молькентины старшие и младшие. Когда родители говорили, что приедут Молькентины, они представлялись мне какими-то сказочными существами типа Нибелунгов и василисков. На поверку они оказывались моими двоюродными братьями и сёстрами. Когда я ушел из "краснознамённого ансамбля", то подумывал о том, что было бы неплохо следующую жизненную фазу прожить под этим именем. Да всё не было повода. И вот, похоже, повод подвернулся. Когда я встал перед дилеммой, как мне всё это назвать, всплыла эта формула. Мне с детства нравились названия GERRY AND THE PACEMAKERS, FREDDY AND THE DREAMERS, SHAKIN' STEVENS AND THE SUNSETS, JOE STRUMMER AND THE MESCALEROS и т. д. "Molken" – по-немецки "сыворотка". "Tin" на многих европейских языках - "зуб". Получается что-то типа "молочный зуб". Похоже на "blue tooth". Я изменил окончание на английский манер, и получилась SEVA AND THE MOLKENTEENS. Наверное, приблизительный перевод при "tin", измененном на "teens" - МОЛОЧНЫЕ БРАТЬЯ И СЁСТРЫ.
 ИЛ: У вас есть и другие песни. Нет ли желания и их как-то записать, выпустить?
Всеволод: Нет. Это песни сугубо для внутреннего пользования. Проведя столько лет рядом с очень талантливым композитором, сладкопевцем, я прекрасно осознавал, что было бы очень самонадеянно попытаться встать с ним в один ряд. Я ушёл из этой группы в первый раз в 1984 году. Точнее, не то чтобы я тогда ушёл - это группа на какое-то время прекратила существование в том составе, в котором она изначально определилась, и потом всплыла уже в 1985 году в расширенном составе. Это очень важный для меня был год, у меня в кои-то веки появилась хорошая гитара, я немножко освоился в игре на ней, научился в этом ориентироваться, и слово за слово у меня выпрыгнуло несколько песенок. Можно было бы поднатужиться и даже записать сольный альбом. Но у меня не было никаких амбиций. Многие люди, как я уже многократно в этом удостоверялся, меня уважают, любят за то, что я делаю. А тут я бы полез на чужую территорию, это, может быть, симпатично, но - не стоило. Это был бы неправильный дипломатический ход. Песню "Эйяфьядлайёкюдль" я совершенно точно мог опубликовать - при таком стечении обстоятельств. Я пригласил многих друзей, пришла половина - результат хороший. И после этого делать что-то среднестатистическое уже в моём возрасте не нужно. Но, тем не менее, когда песня и клип были уже готовы, я понял, что там образовалась пустота - нельзя титры на две с половиной минуты пускать в полной тишине. И в той версии, которая выложена на YouTube, я нарисовал маленькую пьеску виолончельную. У меня поднакопились такие минималистические зарисовки. И одна отлично подошла под титры. Я поехал к Вишне (Алексей Вишня, питерский композитор, звукорежиссёр - И. Л.), с которым делал демо-запись песни "Эйяфьядлайёкюдль"... А записывать инструментальные пьесы мы с ним начали ещё года полтора назад - у меня был какой-то прилив, а Вишня меня долго к этому делу склонял. Вишня вообще удивительный человек. Мы с ним по жизни практически не общались. 25 лет назад записали случайно альбом проекта под названием АКУСТИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ, песни моего близкого друга Славы Егорова, который был в то время аппаратчиком АКВАРИУМА. И вот, мы приехали к Вишне и за два дня записали 10 или 12 песен - с полтыка: слушаешь песню, определяешься с её формой и тут же начинаешь выстраивать аранжировки. И мне самому понравился этот процесс. До того я был абсолютно привязан к Гребенщикову, к его голосу, к его манере и прочему - и там понятно, какое было сочетание. И вдруг я с этим же подходом берусь за что-то совсем другое. Вишня с тех пор проникся ко мне уважением, и когда мы пересекались где-то раз в несколько лет, говорил: "Ну, когда мы запишем твой сольный альбом?" А года два назад он в архивах своих нашёл запись концерта АКВАРИУМА 1982-го или 1983 года в каком-то студенческом общежитии. Вишня был тогда совсем мальчишкой, обучался у Тропилло навыкам звукозаписи и этот концерт записал. И восстановив, отреставрировав эту запись (она будет опубликована), стал опять меня разводить: "Давай! Надо записывать твои пьески". Я подумал, что есть две-три пьески, которые я точно хотел бы записать. И тут я купил примочку "Boss", которая называется Loop Station. Это мини-сэмплер, идеальный для домашних занятий, который позволяет играть самому с собой и делать любое количество наложений - то, что, в общем-то, мне нужно было лет 25 назад. Если бы дома у меня был хотя бы магнитофон, с которым я мог бы наигрывать какие-то свои построения, заниматься с песнями... В те времена можно было только репетировать с людьми, никогда ничего не записывая. Песня шлифуется, репетируется, партия как-то округляется, встаёт на место. Потом это записывалось - в виде, может, не в самом лучшем, но записали, и песня остаётся. Но когда работаешь с песней дома один, можешь свою партию выстроить гораздо точнее - просто есть больше времени. Потому что Боб, например, всегда боялся переигрывать, заигрывать песни. Если песню долго играть, она перестаёт для него работать. И он много песен выбросил безжалостно. Получается, для того, чтобы выстроить какую-то свою партию, нужно заставлять его играть и играть одну и ту же песню. В этом процессе мы промучились полтора десятка лет. А эта маленькая Loop Station позволяет выстроить базовую линию и потом играть с ней, работать над формой отрезка композиции, накладывать вторую партию, третью, четвёртую. И потихонечку самому развиваться как композитору. Коим я никогда не был, кстати. Однако делать какие-то построения, ребусы, шарады - это очень интересное занятие. На которое у меня иногда нет настроения, и я, немножечко поиграв во всё это, очень быстро затухаю - года на два, на три, и к инструменту не подхожу. Однако Вишня меня стал разводить, я приехал к нему, и мы записали несколько болванок - с ужасным звуком, потому что у меня безобразный инструмент. И я стал подумывать о том, что, имея сейчас стабильную работу, я всё-таки поднакоплю денег и куплю новую виолончель. А пока мы дописали одну пьеску, которая звучит во время титров к песне "Эйяфьядлайёкюдль".
ИЛ: И есть шанс, что и остальные пьесы будут дописаны?
Всеволод: Шанс, наверно, всегда остаётся. Но я без иллюзий смотрю в будущее. Удастся - так удастся, получится - так получится. А поставить перед собой какую-то цель - этого у меня нет. Нет такого, что "я уже не молод, мне надо скорее это сохранить, где-то успеть записать". Так же было с этой песней - вулкан восклубился в апреле, а песню мы выпустили аж в декабре. Хотя записана она была с MARKSCHEIDER KUNST ещё в конце сентября. А потом уже начались съёмки, запись хора. Да пока всех соберёшь, время идёт, половина людей в концертных турах находится, этого не ухватить, этот опоздал, этот забыл, переносишь дату, а к тому времени устают ждать другие, которые были согласны с самого начала.
ИЛ: Помнится, вы хотели опубликовать и первоначальную версию этой песни.
Всеволод: Да. Но пускай вначале затухнет... Я потихонечку наблюдаю - по крайней мере, на YouTube 15.000 просмотров за две недели, то есть ещё интерес не упал. Как только люди перестанут этот клип смотреть, можно будет выложить вдогоночку аудиоверсию. Опубликованная версия построена на маркшейдеровском таком подходе, с дудками, немножечко реггей. А на демо-версии у меня всё-таки базовая партия - виолончельная. Так что если мне удастся зимой купить инструмент, то, может быть, к весне мы с Вишней разгонимся...
 ИЛ: Хочется расспросить про ваше сотрудничество с разными музыкантами. Ведь, кроме АКВАРИУМА, вы много где и с кем выступали, записывались. До АКВАРИУМА вы играли в АКВАРЕЛЯХ...
Всеволод: Это я уже и не называю "играл"... Эта группа потом стала группой ЯБЛОКО. В АКВАРЕЛЯХ были Юра Берендюков и Толя Быстров. Нам всем было лет по 20, а Быстрову - уже за 40. Он был для нас пожилой дядечка, умудрённый опытом. И он был обуреваем идеей идеальной оркестровки - чтобы было сочетание акустических гитар и смычковых: то струнного трио, то квартета, то секстета, то были даже флейтисты... И он всё время писал какие-то аранжировки. А я тогда после армии вернулся к занятиям на виолончели и в АКВАРЕЛЯХ приобрёл опыт игры в ансамбле, но по поставленным передо мной нотам. То есть мои партии сочинял другой человек. И только когда я познакомился с Бобом, я впервые попробовал сыграть на виолончели что-то от первого лица. АКУСТИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ - это был мой второй опыт игры где-то, кроме АВКАРИУМА. Потом были опыты ПОП-МЕХАНИКИ. Это было нечто вообще непонятное. То есть приятно в этом участвовать, но с точки зрения музыки я туда явно ничего не добавлял. Какие-то другие инструменты - 10 гитар или 10 дудок - пускай они полностью сливаются, но они слышны. Виолончель не может быть в таком контексте слышна. Хотя я всегда старался в ПОП-МЕХАНИКЕ всё-таки как-то свою партию выстроить. Были риффы, которые Курёхин придумывал и заставлял всех играть tutti. Я вообще люблю басовые, низкие партии, такие "речитативные". В ПОП-МЕХАНИКЕ я себя ощущал очень уверенно, но знал, что моя игра не будет никому слышна, кроме меня.
ИЛ: Как сессионный музыкант вы играли в альбоме "Энергия" АЛИСЫ.
Всеволод: Это ерунда. В одной студии у Тропилло писались разные музыканты. Я в то время в той компании был единственным человеком, игравшим на виолончели, и тогда же в АКВАРИУМЕ появился скрипач Саша Куссуль, и мы записывали альбом "День Серебра", а Кинчев писал свой альбом. Люди встречаются на сессиях звукозаписи, кто-то пришёл раньше, кто-то ещё не закончил, и так: "О! Давай-ка мы сюда ещё и виолончель запишем!" Ну да, мы с Куссулем записались в одной песне в альбоме АЛИСЫ, но я не могу это вычленить в получившейся записи. Получается, это и не нужно было по аранжировке, никакого смысла не было... Ну, кроме того, что у меня в биографии есть факт, что я записывался с АЛИСОЙ. Так же, как с КИНО. С группой КИНО я совершенно внятно сыграл в песне "Мои Друзья Всегда Идут По Жизни Маршем". И потом, когда они у Вишни писали альбом "Это Не Любовь", я сыграл в песне "Саша". Но при сведении это куда-то делось. Потом, когда это выпускалось на пластинке, не было ни мастеринга, ни пересведения. На альбоме "Начальник Камчатки" написано, что я играю на барабанах. Это тоже... Я прихожу в студию к Тропилло, все ждут, когда придёт барабанщик, но он не приходит. Мне говорят: "Садись, будешь играть на барабанах". Нужно было просто сесть и тупо бить в бочку и на офф-бит попадать по малому барабану. Что я как-то элементарно и сделал - ну, как зайчики игрушечные: "Тум-тум!". Так я сыграл на барабанах в КИНО, чем могу гордиться, потому что группа КИНО мною уважаема, любима. Но, конечно, это анекдот.
ИЛ: Вам вообще хотелось во всех этих записях участвовать?
Всеволод: То, что кто-то в чём-то поучаствовал, само собой разумелось, потому что это была одна компания. КИНО появились попозже, они были моложе нас, но мы все как-то общались. Я помню даже, что само словосочетание "группа крови" я подбросил Цою в каком-то компанейском разговоре как название некой группы. Вероятно, это словосочетание где-то у него в подкорке отложилось. А потом всплыло в песне.
ИЛ: Вы как-то говорили о своём негативном отношении к карьере КИНО в шоу-бизнесе.
Всеволод: Я не люблю стремительные взлёты. Думаю, что даже Цой не был к этому готов - к такого рода славе, к "звёздному" статусу. Какой-то явный перекос. Не должно быть вот этого гипертрофированного "перехождения в космический масштаб"... Это шоу-бизнес, и кто-то иногда "выстреливает". Но я думаю, что не случись перестройка, люди, которые были в андеграунде, в этом андеграунде и укоренились бы, подтянулись бы какие-то другие люди, и все остались бы в определённом культурном слое. Можно сказать, что все эти группы в те времена слушала интеллигенция. Это не было достоянием толпы, достоянием пэтэушников. Но произошло какое-то нарушение... То, что КИНО стали слушать пэтэушники, отвратило от группы людей, что-то находивших в КИНО раньше. Если бы это не стало достоянием толпы, оно осталось бы элитарным.
ИЛ: Но была ли группа КИНО элитарной? Андрей Тропилло в одном из своих интервью прямо назвал Цоя пэтэушником. Да Цой в ПТУ и учился. И позже сам настаивал на том, что КИНО играют поп-музыку.
Всеволод: В поп-музыке ничего плохого нет. Вся проблема в искажении перспективы. Толпа сметает всё. От группы ничего не остаётся, её поднимает на знамёна толпа, и группа теряет то, что в ней было для самих же её участников. Да, там пошли какие-то деньги, да, какая-то слава, кому-то это нравится. Но тот успех, с которым соприкоснулся и я, категорически не совпал с тем, чем я жил.
ИЛ: Тем не менее, КИНО до сих пор популярны, причём и среди тех людей, которые родились уже после смерти Цоя.
Всеволод: Безусловно, мы говорим о незаурядном человеке, о таланте. Понятно, что его трагическая кончина возвела его в разряд героя, его стали слушать ещё больше и будут слушать. Смерть - самый лучший пиар.
ИЛ: Это-то понятно. Но не был ли этот гипертрофированный успех спровоцирован и самим Цоем?
Всеволод: Он не то что спровоцировал - он подыграл. Думаю, самым большим провокатором оказался Сергей Соловьёв. И в фильме "Асса" это был вставной номер - может быть, просчитанный, может быть, неосознанный пиар-ход. Может быть, Соловьёв, человек, пришедший из другого мира, почувствовал конъюнктуру в группе КИНО. После песни "Мы Ждём Перемен", поданной таким образом в масштабах страны, КИНО стали суперпопулярны. Ведь тогда рок-индустрия не была развита, записи расходились хаотично, а кинопрокат - другое дело. Делается большое количество копий фильма, они тут же разъезжаются по всей стране, и фильм идёт в каждой деревне. И журнал "Советский экран" продаётся в каждом селе. В фильме "Асса" были и песни АКВАРИУМА, но Цой там... Этот его выход героический в конце... Не знаю, я этот фильм с тех пор не смотрел. По-моему, какой-то бред собачий. Когда я прочитал сценарий (он назывался "Здравствуй, мальчик Бананан"), мне вообще показалось, что это детский сад: всё притянуто за уши. Помню, Боб это всё читал и давал нам всем читать. Уже с Соловьёвым он познакомился, и тот начал его в какую-то орбиту свою затягивать: "Боря, ты гений..." Такой был, кстати, распространённый приём этих всех киношников: "Ты гений, без тебя фильма не будет, без тебя я даже не возьмусь".
ИЛ: Но что касается фильма "Асса", то это правда. Чем бы он был, если б не музыка АКВАРИУМА, КИНО? Одним из многих советских "перестроечных" фильмов.
Всеволод: Вот-вот. Получается, что Соловьёв - мастер-компилятор, предприниматель. Хотя человек очень симпатичный. Но, с моей точки зрения, он очень сильную подножку подставил. Ну, время такое было пограничное - кто-нибудь другой подставил бы. Но что-то пошло не туда.
Фото: Алина ПЛАТОНОВА (1), Андрей "Вилли" УСОВ (2, 3)
Окончание интервью >>
Автор: Игорь Лунев
опубликовано 14 марта 2011, 21:22
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи на нашем сайте
Другие статьи
|
|
| |
|
|
|  |
|