 |
| |
|
|
| |
СП в СП (Часть 22. Сева Грач. Беседа)
... Человек смотрел на плакат не меньше десяти минут. Только сейчас он понял, кем были его случайные попутчики. Он бы ни за что не стал бы так пренебрежительно вести себя с ними, если бы понял, кто они на самом деле. "Но разве кто-то скрывал от тебя их имена и обозначенную сущность? Разве ты не понял, кто они?" - спросил внутренний голос. Внутренний голос был прав. "Впрочем, внутренний голос - это тоже я", - ухмыльнулся про себя Человек вторым внутренним голосом...
Место, куда я спешил, находилось не очень далеко от метро "Петроградская". План маршрута был нарисован Женей Глюкк достаточно подробно, вот только вход в нужное здание удалось найти не сразу. Если вы полагаете, что радиостанция обязательно находится в новом сверкающем здании, а на парадном крыльце возле входных дверей висит несколько больших ярких щитов с броскими надписями "Радио" или "Центр вещания", то вы глубоко заблуждаетесь. Сколько раз мне доводилось видеть радиостанции, почти столько же раз они размещались в запущенных темных зданиях, двери ютились в невзрачных углах, а таблички были маленькими и с самым нелепым содержанием. Так было и на сей раз.
Охранник на входе позвонил в студию и пропустил меня, сообщив, куда мне надо подниматься. Широкая лестница принимала на свою ребристую спину многих, чьи имена знакомы тысячам и миллионам. Она принимает всех покорно и молча. Разве что иногда позволит себе шалость, и тогда идущему кажется, что он сам подвернул ногу или поскользнулся. Временами отечественный шоу-бизнес напоминает мне эту обтертую тысячами ног бездушную лестницу. Кого-то эта лестница выносит на самый верх в пентхаузы, а кому-то ломает ногу и сбрасывает вниз на ближайшую лестничную клетку.
Впрочем, я дошел до нужного этажа без приключений и оказался в узком коридоре. Откуда-то сбоку раздавался голос Жени, которая вела эфир, а в дальнем конце стояли возле пепельницы-плевательницы двое мужчин.
 Женя сообщила заранее, что в гостях у нее сегодня будут Александр Донских фон Романов и Всеволод Грач. Обоих объединяла группа ЗООПАРК: Александр был в ЗООПАРКЕ клавишником, а Сева - директором. Сегодня день рождения Михаила Науменко, Майка. Через несколько минут мы будем слушать Майка и говорить о нем, а пока знакомимся и курим в этом маленьком тупичке. Вот появляется улыбающаяся хозяйка студии и приглашает войти. Микрофонов не хватает, и нам с Александром приходится делить один микрофон на двоих. Надо же, не только в провинциальных городах возникают подобные затруднения! Еще одна проблема радиостанций - вечная нехватка наушников. Мне непонятно, почему так трудно купить не самые дорогие в этом мире аксессуары, но привычка работать в условиях ограниченных ресурсов позволяет чувствовать себя вполне комфортно. Еще больше располагает к этому улыбчивое и обаятельное лицо Женечки. Вот только... Сева принес с собой новый кавер майковской песни в исполнении КИРПИЧЕЙ, Александр - целый альбом своих каверов "РеМайк", а я пришел с пустыми руками. Неловко.
Час прошел быстро. Мы о чем-то говорили, слушали любимые песни, по достоинству оценили новую работу Васи Васина. Даже в сто семнадцатый раз попытались обсосать вечный и ненавистный вопрос - почему Майк выбрал для своей группы именно такое название. К завершению передачи я уже чувствовал себя в кругу друзей, с которыми хорошо просто сидеть на какой-нибудь кухне и болтать обо всем на свете. Беседа обязательно должна была состояться. И началась она прямо в том самом коридоре, где мы курили перед началом передачи. Пока Женя совершала "уборку" в студии, Сева взял в свои руки инициативу и начал рассказывать какую-то историю. Пока я доставал диктофон, Сева уже успел рассказать не менее половины, хотя прошло не более полутора минут. Я уже совсем не помню, с чего начался рассказ, но зато могу воспроизвести то, что зафиксировано на магнитофонной ленте. Мне очень хотелось назвать все дальнейшее "Сказками дядюшки Римуса", потому что это хоть и реальные истории, но то, как рассказывал их Сева, иначе, чем сказительством не назовешь. Итак,
Сказки дядюшки Севы
 Сева Грач: ...Был эфир у РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ. Я тогда занимался Сашкой Чернецким, первым альбомом. Сашка уже был здесь, его привезли. "А ты, - говорит. - Чижа забери". Ездил я на "Запорожце". "Запорожец" был легендарный. Он был пригнан мной из города Кашина, принадлежал моему приятелю - в наследство достался. В этом городке встретился мне артист Кинчев. Это длинная история. Фактически "Запорожец" крещен Кинчевым. Я потом об этом расскажу. Город Кашин старше Москвы. Его все обходили стороной. А я там в детстве бывал. У меня бабушка родом из-под Кашина. Я там коней в ночное гонял. Купеческий городок. Его татары обошли стороной, немцы обошли стороной. Север Тверской губернии. Большевики... Ну, как сказать. Там было 36 церквей, 22 осталось. Считай, что не тронули. Все медленное такое: купеческий патриархальный городок. И когда в нем мне встретился Кинчев, я чуть со смеху не умер. Вот оттуда этот "Запорожец" был пригнан. И поскольку хозяин машины, поэт Сережа Васильев, получил права в 50 лет, то научиться ездить ему уже было не суждено никогда. Ехали мы очень быстро - а я ни разу в жизни до этого на "Запорожце" не ездил - проехали 700 километров. Я опаздывал на футбол, Первенство Мира, плей-офф. Все "Мерседесы" были у меня позади... На этом вот "Запоре" я приехал за Чижом. Вышел Чиж на Моечке и стоит сзади машины с гитаркой. Я говорю: "Ну, че ты встал-то?" Он: "Гитару хочу положить". Я отвечаю: "Нельзя ее туда положить". "Почему?" Я открываю капот - там двигатель. Чиж меня спрашивает: "Украл?" Я говорю: "Нет, вперед надо". Положили вперед. Гитара стоит, наверное, как восемь таких "Запорожцев" - "Gibson", полуакустика 1967 года. "Надо, - говорит, - за Гордеем (Александр Гордеев до недавнего времени был директором группы РАЗНЫЕ ЛЮДИ - прим. СП) заехать". "Так он же уже на месте должен быть?!" "Потеряли". А пробки кругом. В общем, пока мы ехали за Гордеем, Чиж говорил: "Как-то тревожно, когда гитара впереди". Я говорю: "Ну, если мы кого-нибудь переедем, то тебе она уже не понадобится. Так что не переживай". И радио там, вопрос: "А где Грач с Чижом?" Женька: "Летят, летят". Мобильных тогда не было. Мы минут на 15 всего опоздали. А "Запорожец" в конечном итоге неподалеку от дачи Севы Гаккеля был разбит неким Череповым, тогда администратором господина Кришны, двоюродным братом Плюхи (Алексей Плюсин, рок-музыкант, один из организаторов фестиваля "СКИФ" - прим. СП). Они ехали со дня рождения Кати Гунько к Сереге - 300 метров.
В этот момент Женя, уже вышедшая из студии, сумела вклиниться в разговор и предложила двинуться в путь. У каждого свои пути, но мы втроем - Александр, Сева и я - решили объединить дороги и поехать в гости к Александру Петровичу. У него просторная кухня, да и вообще хотелось поболтать. Всю дорогу так или иначе "призраком оперы" всплывал в самых неожиданных местах разговора этот самый легендарный "Запорожец". Даже когда мы уже вошли в квартиру, старинное чудо отечественного автомобилестроения снова втиснулось в нашу беседу и сопроводило нас на кухню.
Александр стал крутиться между столом и холодильником, делом доказывая питерское гостеприимство, а Сева продолжал сплетать хитроумные узоры из историй былых времен. Обсуждение разбитого "Запора" окольным путем вывело на Юрия Морозова. И вот тут я решил "вбросить" вопрос, уводящий тему разговора от скоростных шоссе и городских блюстителей безопасности движения.
Старый Пионэр: Юрий Морозов сказал, что Гребенщиков никогда не был рок-н-ролльщиком.
Сева: Что касается Борьки, то он и Майк шли от англоязычной традиции, поскольку хорошо знали язык. Можно БГ и Майка укорять в сдирании текстов и тем. С одной стороны, это правильно. С другой стороны, можно вспомнить Пушкина или Лермонтова, которые не гнушались переводить Байрона. Как классно сказал, по-моему, Шахрин: "Кто отрицает, что "Я Люблю Буги-Вуги" - это песня Марка Болана? Почти прямой перевод, зато какой!" Когда Майк умер, они как раз сделали веселую песню про Майка - что был такой парень, который научил нас петь буги-вуги на русском языке. В этом отличие Майка и БГ от большинства русских рокеров - талантливых, классных, корневых - они вышли оттуда. Не звучит, скажем, по-русски фраза: "Я начинаю движение в сторону весны". Это английская фраза по построению, но зато классно звучит. Как Градский сказал про Борю: "Он обдирает всех, но он гениально их обдирает". А Саша вообще мало кого хвалит, кроме себя.
У меня в свое время был такой идеологический спор - он был, правда, о Чиже - когда умер Никита Вострецов. Был такой рокенрольный человек, ученик Файнштейна, огромных размеров парень. Когда он умер, ему было всего 24 года, а казалось, что 34. Он, кстати, помог сделать день рождения Майка в Рок-клубе, 40-летие. Спонсоры, не спонсоры, а он просто дал 800 баксов и спел там три песни. Вел еще в свое время программу "Братья Блюз" на радио "Катюша". За свои деньги, причем. Он хорошо зарабатывал, занимался банковским делом. Помогал куче людей. Меня лично отмазал от одной бандитской истории, в которую меня втравил бывший лучший друг. Ну, были похороны, а накануне умер еще Илюша Куликов - басист ЗООПАРКА. И пока мы чухались собрать деньги, Никита поехал, оплатил все похоронные услуги, принес Лильке документы, приехал домой и умер сам. У него с сердцем был непорядок. Неожиданно это было совершенно. И вот я ездил с одних похорон на другие. В какой-то момент был концерт памяти Илюхе на Железноводской улице. Я приехал к Фану. А у наших к Чижу было несколько снобистское отношение. У того же Фана, у того же Дюшки, хотя взаимоотношения были хорошие. Жена говорит: "Я не пойду на концерт, я пойду к Рыбе". Пошла к Рыбе. Мы за ней заехали. Она вышла. Потом вышел Рыба. И как по "Максиму и Федору", "всего себя изрезав, правду и пиво все почти пролив" - в общем, я убежал. Естественно, пьяные были два дня подряд. Эти похороны, состояние ужасное. Водка не берет. Приехали к Фану. Там продолжали выпивать. Утром просыпаемся - приходит Рыба... Рыба тогда играл с Наилем Кадыровым в ОАЗИСЕ Ю, они записали классный альбомчик ("Спорт Обречен" - прим. СП)...
А так получилось, что с Чижом мы - ЗООПАРК - познакомились первые. Мы играли в Нижнем Новгороде - тогда еще Горький - в 1988 году, а на разогреве у нас была группа ГПД из Дзержинска. И вот там мы увидели парня, он играл на клавишах и был вокалистом. Играли они голимый металл. Шура сразу скорешился с Быней (Владимир Быков - прим. СП) - гитаристом и лидером ГПД. Они сразу стали болтать про IRON MAIDEN втайне от Майка. Была такая нетрезвая гастроль. Я помню, мы сидим - Чиж, я и Майк - на Волге. Лунища огромная. Чиж принес портвейна. Майк его любил в молодые годы, как и все мы. Вообще он больше любил ром и пепси-колу или водочку, но поскольку в песнях упоминается портвейн, то все время эта проблема была. Приезжаешь в какой-нибудь Ангарск, стук в дверь в шесть утра. Я совершенно обалдевший после перелета - 6 часов разница - открываю: "Чего у вас? Миша спит - вечером два концерта сольных". "Портвейн!" Добыть его в антиалкогольные времена... Я говорю: "В шкаф клади". Потом второй, третий. Кто-то там с сухим пришел. Я говорю: "Ребята, вы чего хотите?" А для них приезд живого Майка Науменко - как для меня приезд Мика Джаггера. Для этих сибирских ребят было именно так. Тогда я еще и думать не думал, что буду в 1998-м выпивать с группой NAZARETH три дня, и мне за это еще зарплату платить будут. Посмеялся бы просто. Я спрашиваю: "Вы хотите слушать концерт любимого артиста или пьяное бормотание с забыванием слов? Уберите на фиг свой портвейн. Пока что, по крайней мере. Гастроль кончится, приходите". Я обычно старался брать на себя этот алкогольный удар.
Ну вот, мы пили с Чижом на берегу портвейн, водочку... Луна. Кидали бутылки в реку. Чиж спел пару блюзов - у него с собой гитара была. Я спрашиваю: "А чьи песни-то?" Он говорит: "Мои". Я аж подпрыгнул: "А чего же ты тогда со сцены такое говно поешь?!" "А это не мой материал, а Быкова". Потом уже, когда он стал играть с Сашкой (Чернецким - прим. СП), он стал петь свои песни. Мне Чиж всегда нравился. Я очень люблю блюз, считаю, что лучшие люди - те, которые играют блюз в этой стране и сочиняют его. А Чиж еще и настоящий Поэт. С большой буквы. После Майка мало осталось людей, которые в этой английской методике могут сочинять классные тексты. Вот Чиж может совершенно черный блюз сочинить типа "Гайдном Буду". Я не знаю больше такого артиста у нас, кто может это сделать. Мне очень нравятся Арутюнов, Женька Маргулис и так далее. Но Женька - это просто друган, а Серега - это полный восторг. Что здорово, когда у него не пишется песня...
Вот СашБаш. Перестали у него песни писаться, выплеснул он за два года все чудо, которое было, и навалился депрессняк. То ли человека нужного рядом не было... Переждать бы этот момент. Поскольку он не был успешным артистом, в отличие от Чижа, он просто перепугался, что все ушло. Вот Бог дал - и взял. И он вышел в окно. И Майк в примерно аналогичной ситуации примерно так же себя повел. Он, конечно, по-другому это делал - водку пил. А Сережка - он человек более защищенный. Майк, кстати, человек был совсем беззащитный на самом деле. Чиж - мастер каверов. Нет новых песен? Пожалуйста, я сделаю альбом военных песен или еще чего-то. И это у него получается здорово. С моей точки зрения. За что его многие не любят: "Чего он там петь начал-то?!" Зато как он это поет!
Тогда у меня была вот такая беседа с Фаном. Приходит Рыба внезапно. Жена моя на него смотрит с ненавистью. Она работает в Консерватории главным гримером. И у меня возобновление связей с тусовкой "аквариумной" - я на несколько лет отходил от нее - связано как раз с Консерваторией, куда поступили работать монтировщиками Джордж Гуницкий, Дюша и Рыба. Ирка (жена Севы - прим. СП) с ними страшно задружилась во время гастролей Консерватории в славный город Кириши. Портвейновая была гастроль. Джордж до сих пор это вспоминает. Как раз начало Рок-клуба было - 1981 год. И я естественно и органично влился во все это обратно. Поэтому с Рыбой мы знакомы очень хорошо. "А что это у меня дома все в крови?" "Рыба, ты лучше молчи, а то и здесь все будет в крови". Выпили мы, конечно, за упокой души двух усопших друзей, заговорили о музыке и о Чиже, в частности. Мишка (Файнштейн - прим. СП) говорит: "Ну, как так? Человек берет гитару, играет там что-то типа Сантаны...", - это он про песню "Перекресток". Панкер про эту песню очень душевно сказал при первом прослушивании. Там такая строчка есть: "О, гитара и струны - священный союз". Даже Панкер (!) прослезился: "Все остальное, может, и попса, но это круто. За это можно многое простить". Меня за живое взяло, и я начал биться за Чижа, говорю: "Вы - просто настоящие питерские снобы. Борис Борисович Гребенщиков, в отличие от вас, всегда рюхал раньше всех, когда появляется что-то новое". Они с РАЗНЫМИ ЛЮДЬМИ были же на гастролях. Так получилось, когда Сережка переехал в Питер, что он там и спел, и помог с продюсированием. Боря вообще молодец. Мало ли кто и за что его может корить, это совершенно не важно. Александр Сергеевич Пушкин тоже был не подарок.
Короче говоря, я вот так бьюсь за Чижа, а Фан с Рыбой мне опять: "Подумаешь, человек берет гитару и играет Сантану". Я говорю: "Стоп, ребята! Кто это мне говорит? Два старых рокера-специалиста? Неплохо бы знать для начала, что песня "Black Magic Woman" - не Сантаны, а Питера Грина". Они сразу замолчали - стыдно стало. А я продолжаю: "Кто это мне говорит?! Ты, Леша, записал недавно альбом. Некоторые песни мне даже нравятся, но кому это нафиг надо? Или ты, Миха. Мой близкий друг, который проиграл двадцать лет в одной из моих любимых групп, которая драла всё со всех и всегда. Или это не так?" И произношу все это в злобной, совсем несвойственной для себя манере. Миша говорит: "Ну, в общем, да". В общем, загнобил я их, а кончилось все тем, что поехали ко мне на Театральную. Сели в тачку, я сделал разворот и заехал в ларек, потому что за два дня до этого у меня были америкосы и все кассеты Чижа смели. Купил в ларьке три кассеты Чижа, разворачиваюсь, и меня ловит мент. Честно говоря, я переехал Невский на красный свет, превысил скорость, был пьян и без прав. Я сразу начинаю гнать "грачиную байку", что мы едем к ДДТ с похорон, надо материал забрать. А он мне говорит: "Ловили мы ДДТ-шников", - и показывает визитку Мурзика. Подходит Файнштейн и говорит, что у него есть 20 долларов, но оказалось, что нужно 100. А у меня оставалось что-то около 50 рублей - доллар тогда стоил примерно 5 рублей. Вызвал мент машину. Приехала машина, я залез туда и начал разговоры разговаривать - про ГАИ, про рокенрол. Фан говорит, что мы минут 40 беседовали. В итоге мент сказал: "Бог с тобой, пьянку мы тебе не будем оформлять, но остальное - извини". Я ему еще пару анекдотов рассказал. Он сломался и говорит: "Давай эти 20 долларов плюс еще 150 рублей и езжай домой". Повезло, что у жены деньги оказались. Отдал я им эти деньги, поймал такси и мы за "пятерку" доехали до дома. И весь оставшийся вечер я этих гадов заставлял Чижа слушать.
СП: А не кажется тебе, что Чиж в своих последних альбомах стал какой-то... благостный?
Сева: Чиж не стесняется того, что он пишет популярные песни. И исполняет популярные песни. Он ведь классно их исполняет. Помню, когда я подарил "Бомбардировщиков" своим друзьям, там были их родители-фронтовики и еще четыре человека, прошедших войну. И они все с удовольствием отплясывали под эти песни.
Тут неожиданно Александру удалось вклинить пару слов в разговор: "Хорошо поет!" Сева тут же снова подхватил едва не вырванное из рук знамя разговора и продолжил.
Сева: Да. И музыкант от Бога. И играет на инструментах гениально. "Гайдном Буду!" мне весь целиком понравился. "18 Берез" - офигенная песня! Очень честная. А "Пастораль"... Ну, может, настроение такое было у человека. С Дибровым в прямом эфире сидели, говорили о Майке, о всяком другом. А Дима с гитарой сидел. И ведущий его спрашивает: "Дима, может, ты споешь песню Чижа какую-нибудь?" Он тут же говорит: "А вот этого не надо!"
СП: Сева, ты обещал рассказать про встречу с Кинчевым в старинном городке Кашин.
Сева: Ага. Подарил мне этот "Запорожец" Сережка. Он меня старше. Хороший поэт, на мой взгляд. Жена его Нинуля - совершенно классная, известная под кличкой Нинка-Картинка, которую получила от ныне покойного художника Армена Аветисяна. Саша Розенбаум подарил ей по дружбе песню "Нинка Как Картинка" на двадцатилетие. Он тогда еще был известен в узких кругах как врач "Скорой помощи". Это, собственно, ее "Запорожец" был. Я когда узнал, что надо в Кашин за тачкой ехать, сразу сказал: "В кайф!" У нас был с Файнштейном клуб "Гараж", который, к сожалению, Университет не дал развить. Я звоню в клуб, спрашиваю: "Перегнали "Запор"?" - "Нет, некогда". Я ему: "Поехали?" "Поехали". Сели в поезд и поехали. Приезжаем в город Кашин, а я там не был с детства. Ничего не изменилось. Все эти церквушки торчат. Население - тысяч тридцать. Выложенные мостовые. Собака сидит на дороге, ухо чешет и не уйдет, когда автомобиль едет, пока не начешется. Домик на берегу речки Кашинки. Все хорошо. Мы берем этот "Запор", который прошел 4 тысячи километров. На нем дальше кладбища, наверное, не ездили. У тещи в подвале талонная водка, медовуха, карасики в сметанке. Я говорю: "Ребята, Первенство Мира по футболу, поэтому быстро". А там черно-белый телевизор, который нагревается полчаса и только одна программа - стало быть, к играм плей-офф мы должны быть в Питере. Едем в нотариальную контору. На доверенность двадцать минут с головой хватает, но не в медленном полусонном Кашине. Там у нас на это ушло часа полтора. Я говорю: "Техосмотр надо здесь пройти, потому что здесь это будет проще и дешевле. Завтра пойдем на техосмотр". Наталюшка говорит: "Завтра не получится". "Почему не получится?" "День города. Ничего не работает".
Ладно. Мы пошли с Серегой на базарчик - там весь город можно за полчаса пройти пешком из конца в конец - купили баранинки парной за смешные деньги. На берегу Кашинки сделали шашлычок. А в центре города действо - митрополит проповедь читает, весь народ собрался. И объява по матюгальнику: "Сегодня вечером состоится праздничный концерт. Выступают такие-то и такие-то. А вечером нас посетит большая знаменитость, легенда русского рока - лидер группы АЛИСА Константин Кинчев!" Я чуть бараниной со смеху не подавился. Где меня с Костей судьба ни сталкивала, когда мы ездили с ЗООПАРКОМ - во Владивостоке, в Перми... Вот концерт в Перми, который вышел как "Акустика. Часть 1" - это было в пору запретов, там даже благодарность мне есть. Тогда было тяжело всем, и я им сделал гастроль, чтобы штаны поддержать. Где еще встречались? В Симферополе, Севастополе... Но чтобы в такой дыре!
Я начинаю искать артиста Кинчева. Мы замариновали мясо, выпили, пошли гулять. Спрашиваем, где будет концерт, никто не знает. Захожу в единственную гостиницу: "Артист Кинчев селился?" - "Нет, он должен приехать, но его сегодня же и увезут". А я думаю, откуда же у этого маленького города деньги на Кинчева, зная, что для Кости рок-н-ролл - рок-н-роллом, а бабки - бабками. Без группы-то он штуки полторы стоит (это до дефолта еще было). В результате я зашел в самый большой кабак города и сказал: "Если появится артист Кинчев, скажите, что его Грач искал". Телефон тещи оставил. На улице ко мне подходит конферансье - у него своя тусовка - и говорит: "Они в кабаке сидят". Заходим в кабак - нету. Кто-то говорит: "Там в баре под банкет накрывали". Идем туда. Зрелище - супер. Жаль, у меня с собой фотоаппарата не было. Сидит Костян, и вокруг него весь местный бомонд: два человека из мэрии, три "новых кашинца", три бандита, которые при них, менты, директор клуба, два попа и дьякон. Бомонд. И один поп сидит в парадной рясе, а рожа его знакома до боли. Я подхожу к нему и говорю: "Ну, подними глаза-то, с братаном-то поздоровайся". Поднимает голову Костя: "Чур меня! Отец Дмитрий, это Грач!" А я все не узнаю его. Тут Костя спрашивает: "А ты как здесь?" Я отвечаю: "А ты не знал, Костян? Я - главный фан группы АЛИСА! Специально приперся за семьсот верст, чтобы послушать твой хуевый концерт на плохой аппаратуре".
Сели, выпили. Подходит время к концерту. Концерт на площади. Акустика. И священник этот ко мне снова подходит и спрашивает: "Сева, ты меня не помнишь?" Я смотрю: лицо знакомое, а кто такой - не вспоминается. И он говорит: "Ну, помнишь "Сайгон"? Помнишь, я у тебя в Купчино жил неделю?" Чувак свой оказался, еще с группой АКВАРИУМ тусовался, в "Сайгоне". Как-то он у меня неделю жил - выпивали. А потом он ударился в христианство и стал главным попом вот этого Кашина, сейчас в Москве где-то. Я врубаюсь, откуда ветер. Я сначала думал, что бабло дали местные предприниматели, которые водку делают - водка, между прочим, у них замечательная - и минеральную воду... Ну, так вот, идет концерт. Костян поет. Я сижу на сцене. Все менты, включая ГАИшников, в оцеплении. Пять тысяч народу. Весь молодняк из окрестных сел съехался. Сцена высотой метр от силы. Отец Дмитрий - уже бухой - выбегает после первых двух песен Кинчева к микрофону и обращается к народу: "Дорогие кашинцы! Это знаменитый рокер Константин Кинчев! Он приехал играть для вас в честь дня нашего города совершенно бесплатно!" И действительно он вписал Кинчева по своим христианским делам: приедь, поиграй, водкой напоим, накормим, и увезем вовремя - ему на следующее утро улетать нужно было. А народ орет: "Автографы дайте!" А я тоже время даром не терял, и пока с этим "бомондом" общался, договорился с ментами, чтобы техосмотр пройти быстро и без приключений. Потом взял кипу бумажек, подошел к Костяну и говорю, что давай, мол, автографы ставь, а потом начал их со сцены разбрасывать. Он мне на ухо: "Ты скажи отцу Дмитрию, чтобы хоть не после каждой песни-то выходил".
Концерт идет часа полтора, народ подпевает, все славно. Прихожанка местная, журналистка, оказалась фаншей Майка. Спрашивает: "Сева, вы тот самый Грач?" "Тот". "А можно потом у вас интервью взять?" "Ради Бога". Тут Отец Дмитрий снова начинает рваться к микрофону. Я его хлоп по плечу и стакан "Черемуховой" в руку. Все закончилось, мы назад уходим, народ за нами ломится. Там тачка стоит второго священника - "Mazda" 126-я. Валим. И кто-то от избытка фанатских чувств - Костины фанаты известны своими чувствами - швырнул в тачку банкой. Костя вылез и пошел разбираться. Я говорю: "Костя, поехали, на фиг эти приключения" А он подошел, побеседовал с человеком. Тут толпа увидела его и побежала. Тысяча человек. Мы думаем: ведь сметут сейчас на хрен! В тачку прыгнули, отъехали с визгом. Но парень извиниться успел: "Костя, извини, от избытка чувств" - "Ладно, тачку не покурочил, и Бог с ним". Мы обратно в кабак. Отца Дмитрия я сдал Сережке с Нинкой - они с ним как с пропуском шли. Отец говорил: "Кос-с-стя, я тебя с-с-сам отвезу в Мос-с-скву!" Костя говорит: "А вот этого не надо. Только если я за рулем буду".
Приходим в кабак. Нам говорят: "Ребята, банкет в коттедже". В первую ходку отвезли туда меня, Сережку, Нинку и Костю. Коттеджный поселочек - пять коттеджей "новых русских", три бандитских, в общем, все как обычно. На лужайке стандартный шашлык. Мы сидим пока вчетвером. А я накануне был на концерте в Питере, и меня как-то заломала песня "Православные". Я об этом Косте сказал. Он говорит: "Давай, пока у нас минут 15 есть, я тебе ее спою". Взял гитарку и спел ее мне спокойно в акустике. Я не согласен с этим ортодоксальным подходом, это уже мои дела, но я же должен вдолбить покупателям, чтобы они купили альбом, послушали. Я понял позицию, песня оказалась действительно хорошая. Сидим, выпиваем. Оказалось, что это коттедж завпроизводством водочного завода. Это такой хипповый на вид, бородатый мужик. И оказалось, что он пишет песни. И он начал их петь. А песни в ля-миноре типа "Как по Кашинке-реке бродят кашинцы в тоске". Попросили и Костю. Костя спеть никогда не отказывался. Спел пару песен, потом дал гитару мне. Спели "Пригородный Блюз", "Буги-Вуги", что-то еще. А гитара была "Орфей". И хозяин говорит: "Костя, махнем гитары, не глядя?" Он говорит: "Моя стоит две штуки баксов. А твоя? Давай не будем". Тут уже Костю отправлять надо. Я нашел трезвого человека, чтоб отвез. В общем, с грехом пополам отправили его...
СП: Сева, огласи, пожалуйста, этапы своего Большого Пути.
Сева: Закончил я Ленинградский Государственный университет. Папа и мама - археологи. Я с 9 лет болтаюсь по экспедициям. Мозоли у меня не сходят никогда. И хоть я с наукой завязал в 1986 году, но если я не помашу киркой хоть три недели в году, я буду плохо себя чувствовать. С совковой лопатой в руках я как Эрик Клэптон с гитарой, а может быть, и покруче. Я всегда любил рок-н-ролл, занимался организацией концертов из любви к искусству. Потом я работал в Петропавловской крепости 7 лет, начиная с экскурсовода и заканчивая главным хранителем крепости Орешек, которая филиал. Туда пришел работать Юра Байдак, небезызвестный подпольный менеджер. Он тогда вел МАШИНУ ВРЕМЕНИ. Это еще в 70-е, когда МАШИНА была подпольной группой. И если на левый концерт было 600 билетов, то из них 300-400 висело на мне. Я обычно звонил знакомым и говорил: "Приводи десять человек и пройдешь бесплатно". Я помогал и Майку тому же. Как было? Гонорар платился контрамарками. Допустим, 200 за аппарат и 200 - группе. Я, естественно, помогал их продать, чтобы группа получила какие-то деньги. Не будучи тогда еще администратором. Просто выпивали где-то вместе. С той же МАШИНОЙ я получал полтинник (50 копеек - прим. СП), при стоимости билета в трешку. Естественно, потом все пропивалось с Гулей (Евгений Маргулис - прим. СП), с Макаром. Деньги были пофиг. В отличие от Юры, я никогда не заострял на этом аспекте внимание. Мне было в кайф, что я помогаю МАШИНЕ ВРЕМЕНИ сыграть концерт.
Много было приключений - это отдельная тема. Макар об этом, правда, довольно неплохо написал в своей книге "Все очень просто". А потом, поскольку Майк маялся с организацией концертов, Мишка Файнштейн ему говорит: "Есть опытный человек, возьми его администратором". Потом уже как-то вышло, что АКВАРИУМ тарифицировался. Вторыми - ЗООПАРК. Был 1986 год, и сторожа перешли в артисты. Мы начали работать по договорам, а не по ставке. У меня где-то до сих пор сохранилась справка, данная "артисту ВИА I категории", так как тогда не было должности администратора группы. Когда была тарификация, мы выступали со ЗВУКАМИ МУ в ЛДМ. В зале сидела комиссия, и мне, как артисту, пришлось взять в руки гитару и что-то там брякать на заднем плане. У Макара была ставка 11 рублей, а у нас - 13 рублей 50 копеек.
Если говорит об этапных мероприятиях, в которых я участвовал, то это, скажем, премьера "Ассы", на которой я обеспечил всю музыку практически. Премьера шла в МЭЛЗе сорок дней, и там играл весь цвет русского рока. А в ДК МЭЛЗ был директором Вайнштейн (Александр Вайнштейн, спортивный журналист, президент информационно-издательской компании "Московские новости" - прим. СП). Я зал МЭЛЗа знал хорошо. Там был очень дохлый аппарат. Тогда считалось, что если в зале стоит один ватт на место, то это уже хорошо. Соловьев сказал, что все нормально, будут выступать на этом аппарате. Я говорю: "Давайте, мы аппарат поставим. Я этот зал знаю. Здесь надо много аппарата". Они все же поставили какой-то свой фуфловый аппарат. Первым играл Цой, первые три дня. Приезжает Цой - он снимался в "Игле" в тот момент и был офигенно раскручен. Он легко делал по пять аншлагов подряд, как это было в Кемерово. Приезжает Цой с группой. Собираются играть, а звука просто нет. Ничего не слышно. Он сразу в отказ: "Мы играть не будем". Соловьев приходит, чуть не плачет: "Сева, сделай что-нибудь". Я говорю: "Сереж, я же говорил. Я же не учу тебя, как кино снимать. Давай мы со Светой - администраторша из Химок, через которую все деньги шли - поставим аппарат". За это мне, честно говоря, заплатили отдельно, потому что я полночи звонил людям, и мы нашли аппарат. Мне оставалось только уговорить Витьку. Я к нему приезжаю: "Витя, завтра будет стоять нормальный аппарат. Я обещаю". Он: "Такой облом. Не играли долго, сделали программу "Группа Крови", а тут ни черта не слышно". До трех мы бухали, я периодически выбегал звонить. "Если не будет завтра, - говорю, - нормального аппарата, то можете меня тут распять, избить". Аппарат мы за ночь собрали, поставили. Киловатт 6-7 было. По тем временам хорошо. На нем все сорок дней и играли. Все хорошо получилось. Я сам заработал денег нормально. ЗООПАРК в рамках премьеры три или четыре концерта дал.
Кроме того, мы еще отметили 33-летие Майка, дав 33 концерта в гостинице "Космос". Это была просто чума. Буржуйский зал типа "Октябрьского", только поменьше. Майк всегда говорил: "Почему СЕКРЕТ все время живет в "Космосе", а мы - никогда?!" Я его убеждал: "Потому что там номера - дерьмо, а стоят дорого". Положенный нам по тем временам гостиничный трехместный люкс стоил 20 рублей, а в "Космосе" обычный двухместный номер стоил четвертак (25 рублей - прим. СП). Я тогда и сказал: "Хотите? Пожалуйста. Вам положено 5 рублей в день, а остальное вы будете доплачивать из своего гонорара. Вот вам "Космос"". Сам поехал жить на хату к знакомым, а их устроил в гостиницу.
Шура Храбунов (гитарист группы ЗООПАРК - прим. СП) - бывалый крестьянин из села Шексна Вологодской области. Там как спички разрубали на четыре части во время войны, так, наверное, и сейчас. А мы уже начали прилично зарабатывать - стольник на нос. АКВАРИУМ стоил штуку, а мы стоили 600 рублей, но их было десять человек, а нас было шестеро. И Шура говорит: "Это что же такое? Из-за того, что я сижу на горшке, и напротив меня зеркало, я должен платить на 12 рублей больше?!" Я говорю: "Шура, вы хотели? Вы получили". Потом, конечно, когда эта гастроль закончилась, я им эти деньги вернул. Выбил я эти деньги, хотя мог этого и не делать, потому что все было заранее сказано. А там еще режим, оперативники ходят. Они выли: "Сева, куда ты нас поселил?!" "Куда вы хотели, туда и поселил". Рыженко у нас там тусовался, все время скрываясь от этих уродов-оперативников. Зато там на каждом углу продавали водку с "Фантой". Антиалкогольные времена! Задача у меня была одна: чтобы артист на сцену вышел, а не выполз.
В день рождения Майка они оставили сто мест и продавали в день концерта, остальное было заранее распродано. Пришло человек пятьсот. Все с рюкзаками. Все меня в лицо знают. Мы были единственной группой, которая играла с перерывом. А в перерыве я отвечал на вопросы. Как правило, вопросы были типа "А что делает Гребенщиков?" или "А что делает Рикошет?" Я и отвечал на такие вопросы, пока музыканты переводили дух. Рекорд был в городе Сыктывкаре, когда на гитаре порвалось одновременно три струны, а запасных не было. Мне сказали: "Сева, давай". Обычно было 15 минут на записки, вопросы, потом выходили музыканты, я хлопал 50 грамм коньяка, представлял перед вторым отделением группу, и они начинали играть. Главное было, чтобы драйв не отпустить во время перерыва. И вот в этом Сыктывкаре мне пришлось развлекать публику 47 минут - по часам засекал - пока Шура из обычных струн напаял бобышки, чтобы струны закрепить.
С "Ассой" в самом конце получилось весело. В народе стало известно, что будет джэм АКВАРИУМА с ЗООПАРКОМ. Народу на финальный концерт набилось немеряно, в проходах стояли - зал не очень большой, меньше тысячи человек. Директор МЭЛЗа вдруг перепугался. ЗВУКИ МУ выступили, АКВАРИУМ выступил, и мы в финале. И все. Электричество вырубили. Народ сидит, и никто не уходит. Не было еще такого, как на АЛИСЕ, ломания кресел, но пошел тревожный единый ропот: "А джэм?" Ни в рекламе, ни где-то еще о джэме не было ни слова, но было известно по тусовке, что будет "рокенрольный джэм". Сорок дней прошли при аншлагах, и было все в порядке. Я прибегаю к нему и говорю: "Что ж ты делаешь?! Сейчас тебе разнесут зал". "Чё-то я опасаюсь". "Сейчас ты будешь опасаться. Они еще минут десять посидят смирно - публика достаточно интеллигентная. Все знают, что должен быть джэм. Включи электричество. Что за совок такой?" Включил. Проходит джэм. Спели "Пригородный Блюз", спели что-то еще, спели "Satisfaction", еще какие-то англоязычные стандарты. А потом мне Фан рассказывал, что когда электричество вырубили, Борька сказал, что больше играть не будет. Обиделся. Мишка ему говорит: "Боря, надо. Народ ждет". А народ уже начал заводиться. Уговорил все же - тяжела доля администратора. И когда уже всё практически сыграли, Майк говорит: "Боб, отойди", - они в один микрофон пели. И Борька грифом по стойке - бац! - и роняет дорогущий микрофон прямо об пол. И ушел. И оставил разбираться со всем этим дерьмом бедного Файнштейна. Пришлось ему вываливать 880 рублей.
В общем, "Асса" - это было похлеще, чем светопреставление. А мне тогда приходилось пить со всеми постоянно. Хуже работы я не знаю, лучше копать. Ведь все только через алкоголь решалось: эта проблема через литр, эта - через полтора. И что еще хуже - сплошной коньяк, который я не люблю в больших дозах. Но все кончилось, наконец-то. День рождения Майка прошел, билеты на самолет я им купил, даже деньги за джэм выбил, которые изначально не предполагались - дали по триста рублей. Я все раздал, сказал: "Езжайте, и не попадайтесь мне на глаза хотя бы неделю", - а сам встретился с Женей Маргулисом, Макаром и мы поехали пить.
Грачиный мобильник в очередной раз перебил пыхтящий диктофон и порекомендовал Севе поторопиться с возвращением домой. На посошок я задал ему совсем небольшой вопрос, вспомнив ту часть его "кашинской" истории, где Кинчев пел песню "Православные".
СП: Сева, ты успел послушать последний альбом АЛИСЫ "Сейчас Позднее, Чем Ты Думаешь"?
Сева: Да.
СП: Ну, и что думаешь по этому поводу? Только честно.
Сева: Совершенно честно скажу. У меня с Костей всегда были хорошие отношения. Я не могу назвать себя православным христианином, хотя я крещеный человек. На мне крест, подаренный Шевчуком - сорвали с меня как-то мой крестильный крест - но, как БГ говорит или Макар, конфессия для меня не важна. Даже более того скажу, как историк, что православная конфессия мне глубоко не близка. Особенно московское православие - достаточное косное. Когда Петрарка писал сонеты, а Данте писал "Божественную комедию", у нас любая светская литература считалась от дьявола. Ну, не нравится мне оно! Вот и все. Я воспитывался в античном отделе Эрмитажа, и мне античное язычество нравится больше. И Костян по молодости мне как-то сказал (были у нас с ним такие беседы): "Грачина, надо тебя крестить". Я говорю: "Костя, я крещен в моем любимом Никольском соборе, около которого живу". Кинчев выстрадал свое православие, и я это уважаю, но когда начинается кликушество, меня это начинает раздражать. Всегда, в любом виде. Но я уважаю его точку зрения. Специально купил этот альбом, чтобы послушать внимательно, за свои деньги - правда, пиратский. Очень сильные стихи. Бог дал ему этот дар. Но для меня слишком много идеологической нагрузки. Это только для меня лично. Я субъективен. А по музыке "СПЧТД" - обычная АЛИСА. Очень вторичен. Есть самоповторы.
Еще малость покряхтев в адрес своего хорошего приятеля, Сева поднялся и с сожалением вынужден был констатировать, что ему на самом деле уже пора. Минут пять они с Александром обсуждали завтрашний концерт, посвященный дню рождения Майка, а потом были короткие проводы уже в прихожей. Сева, вдруг вспомнив что-то важное, начал было рассказывать очередную историю, но мобильник зазвонил снова. Бывший администратор великой советской группы махнул рукой, сказал: "Пока!" - и был таков. Мы с Александром посмотрели друг на друга и расхохотались.
... Смешного в этом было мало, и он, сдвинув брови, наконец, оторвал глаза от плаката и осмотрелся. Вокруг него была площадь уже вечернего города. Только все почему-то смолкло. Вокруг было безлюдно и тихо. Ни гудков машин, ни скрипа тормозов, ни гомона прохожих. Не было видно даже ни одного голубя или кошки. И только рукава улиц разбегались с площади, как нити паутины от паука, сидящего в центре своих тенет. Человек решил, что свернет на третью по счету, и побежал...
Вернуться к предыдущей части статьи
Перейти к следующей части
Автор: Старый Пионэр
опубликовано 18 июня 2005, 18:49
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи
|
|
| |
|
|
|  |
|