СП в СП (Часть 12. Кирилл Комаров. Интервью. Окончание)

[Старый Пионэр]

...Светящиеся геометрические фигуры словно бы остались в другом мире. Человек стоял посреди какого-то сада. Слабое свечение сквозь щели в оставленных позади конструкциях позволяли разглядеть смутные очертания деревьев и висевших на ветках плодов. Ноги путались в невидимой траве (или это были погасшие обрывки некогда светящихся шерстяных клубков?). Все остальное было во власти Тьмы. Звук на цыпочках подошел к Человеку и прижал палец к своим губам, давая знак молчать тому, кто и без того не собирался ничего говорить. Потом палец медленно оторвался от губ и начал подниматься...

Мы сидим и дуем чай. "Обязательная" часть разговора окончена, диск уже перебрался в мою в дорожную сумку - дожидаться того момента, когда я поставлю его "на прослушку". Разговор уходит резко в сторону. Я понимаю, что еще пять минут - и мы заговорим о женщинах. Поэтому принимаю деловой вид, вставляю в диктофон чистую кассету и задаю вопрос в лоб. Кирилл в лоб же и отвечает.

Старый Пионэр: Какой вопрос тебя сейчас волнует?
Кирилл Комаров: Последнее время меня волнует только один вопрос: не "в чем сила, брат", а почему я делаю зарядку каждый день на протяжении трех месяцев, но живот у меня продолжает расти. Я не понимаю, почему. У меня болит пресс... Вот это то, что меня сейчас занимает. Когда я пойму смысл этого, я проникну в тайны мироздания.

СП: А может быть, поступить так же, как с альбомом?
Кирилл: То есть плюнуть?

СП: Да.
Кирилл: Женя Дятлов - он ходит в крутые тренажерные залы - когда я ему пожаловался, сказал: "Ты просто делай зарядку и забудь про живот". Я делаю. Но почему-то живот продолжает оставаться. А я хочу, чтобы он был такой же плоский, как в юности. Мы время победим и никогда не умрем.

СП: Песни на последнем альбоме - шесть против шести - показывают, что в юность вернуться нельзя.
Кирилл: Это да. И слава Богу, на самом-то деле.

СП: Наверное, надо обращать внимание на другие ценности, приобретенные с возрастом.
Кирилл: Да-да... Вальяжность... Это правильно. Мне звонят и предлагают сыграть на фестивале "Могучая кучка", и я ставлю единственное условие организаторам: меня туда привозят, а потом увозят. Мне не нужно никаких денег, мне по кайфу там сыграть, но как только я представлю, что с тяжеленной гитарой куда-то прусь... Я просто буду себя чувствовать Иисусом Христом, который тащит на себе свой крест. Ладно, я буду на нем висеть, но почему же я должен его еще и переть-то?!

СП: Такова планида. Ты должен нести свой крест. Нести!
Кирилл: Ну да. Только в таком случае не сказано, что я должен на нем висеть. Либо нести, либо висеть. Это как у Бродского:

Должно быть дело - нацию крестить,
А крест нести - уже совсем другое.
У них одна обязанность была,
Они ее исполнить не сумели.
Непаханое поле заросло.
"Ты, Сеятель, храни свою соху,
А мы решим, когда нам колоситься".
Они свою соху не сохранили.

СП: Бродский - любимый поэт?
Кирилл: Любимый, конечно.

СП: Почему "конечно"?
Кирилл: Потому что он с одной стороны эмоциональный, а с другой стороны - нет. Технично - это то, что позволяет не видеть, какой он. А он очень внятный. Он умный и внятный. У него есть граница, когда он доверяется центробежной силе языка, он не боится, что его куда-то вынесет. Его выносит, но он не впадает в русский транс "ай-люли, несись, родная". Человека выносит в какие-то сферы, а человек сознание не отключает и продолжает смотреть, что с ним происходит. Как академик Павлов, который умирал и диктовал своим ученикам, что он чувствует: "15:30. Отнялась левая нога. 16:45. Отнялась правая нога. 17:00. Зачесался нос. 17:30. А это вовсе и не нос"... Что-то очень серьезное интервью получается. Вся гнусность печатных интервью заключается в том, что они должны быть серьезными. Вот мое интервью журналу FUZZ. Хорошая фраза была о песне: "Вот те концепция, вот те и контрацепция". Но у них "другой" читатель, поэтому данную фразу убрали. Почему я должен подстраиваться под читателя? Даже если не я, то меня подстроили. Лучше тогда уж выкидывать целиком вопрос с ответом.

СП: А почему интервью именно должно быть серьезным?
Кирилл: Потому что не слышна интонация. Я и шучу с серьезным лицом. В каком-то интервью я сказал: "Когда я был маленьким и играл немногим лучше Джорджа Харрисона..." Я пошутил, в общем-то. А представляешь, как это выглядит в напечатанном виде? Человек либо больной, либо на понтах. Если бы я сказал это по радио, было бы нормально.

СП: Разница очевидна. И если уж говорить о формах представления, то где клипы Комарова?
Кирилл: Ха-ха. Я могу дать адрес и телефон человека, который третий год снимает мне видеоклип. Клип был бы классным. На песню "Ангел Метро". Только я не занимаюсь всем этим. Для того, чтобы снимать клипы, должны быть какие-то структуры. Не обязательно дорогие московские за 30.000 долларов - это могут быть андеграундные структуры с любительской камерой, снимающие на халяву. Но за мной нет вообще никаких структур - ни тех, ни этих. Понимаешь, мое отличие как раз в том, что я и там не свой, и тут не товарищ. Поэтому нет видеоклипов. Пришел человек как-то с видеокамерой - отличный режиссер, обладатель заграничных призов - и снял меня прямо в этой кухне, раздетым по пояс. Я когда пел эту песню - "Ангел Метро" - думал, что рассказываю страшную историю. То есть я в этот момент был уже не певцом, а рассказчиком истории... Потом мы подключили все это к телевизору и посмотрели. И там возникли такие смыслы интересные, совсем не то, что я изображал как актер. Возникла совершенно другая ситуация: какой-то мальчик с худенькими плечиками и с не очень широкой грудной клеткой, с серым носом, гонит какую-то пургу про ангела с черным крылом, который оказался в метро. Это выглядело, как если бы психотерапевт записал сеанс со своим сумасшедшим пациентом. Мне так это понравилось! И мы решили только разнообразить видеоряд всякими компьютерными фишками, которые идут поперек истории. Но эти компьютерные фишки сожрали уже более двух лет.

СП: То есть работа идет? Можно надеяться, что клип мы все же увидим?
Кирилл: Надеяться можно. Я отношусь к клипу не просто как к рекламному продукту, продвигающему товар в виде песни. Хотелось бы, чтоб клип снимался как отдельный творческий продукт. Вместе с песней создается еще одно произведение. Только вот после того, как клип появится, возникнет свой отдельный геморрой - надо на какой-то канал этот клип пристроить, надо какие-то требования выполнить. Нужны деньги для того, чтоб его показывать.

СП: Сейчас многие просто записывают клип на свой диск. И никаких проблем с каналами.
Кирилл: Если на песню, в которой и слова, и звуки несут информацию, еще клип снимается, то еще добавляется и визуальная информация. Не многовато ли будет? Я ведь песни писал так, чтоб ты успевал воспринимать эту информацию. И чтоб тебе было интересно ее воспринимать. Чтоб было понятно, но не скучно. Ты говоришь: "Понятно". Это "понятно" равняется "скучно". А бывает, что ты говоришь: "Понятно!" Это "понятно" равняется уже другому: "Во как, оказывается!" Это именно и обсуждалось у нас с Димой, когда мы делали клип. Поскольку Дима - человек умный, мы с ним сразу же решили, что бессмысленно комментировать текст, там просто должны быть образы. Мне очень хотелось бы, например, чтобы там была такая вещь: сразу с началом клипа появляются электронные часы, которые ведут обратный отсчет. Но отсчитывается время не до конца песни, а до того момента, где происходит условная клиническая смерть. На этом месте часы останавливаются, а песня продолжается. Там масса должна была быть таких штучек... (здесь Кирилл не выдерживает и с отчаянием в голосе восклицает) Ну о чем мы спорим?! И вообще! У меня не было клипа, и только поэтому я его не вставил!

Здесь возмутился даже чайник и начал бешено хрипеть и булькать. Мы бросились спасать невинно страдающее устройство, освобождая его от излишков жидкости. Бедный соучастник нашей беседы аж испариной весь покрылся. Очередная порция благодатного напитка снова восстановила умиротворенный тон беседы.

Кирилл: Когда во время просмотра клипа я впервые слышу и песню, у меня создается неправильное впечатление об этой песне. Потому что песня - это то, что слушают, а не то, что смотрят. Я же не против клипов. Я бы с удовольствием поиграл в эту игру. Как в игру. Так же как я сейчас играю в человека, дающего интервью, что не является моей основной работой. Хотя в последнее время я чаще даю интервью и снимаюсь, чем пишу песни. Я раньше даже не мог представить, что мне придется отказываться давать интервью. А сейчас мне нужно на своем радио какое-то интервью давать, к Жене Глюкк надо приехать на передачу, только вот что-то никак не доеду. Моя работа сделана, пусть эти интервью дает какой-нибудь другой человек.

СП: Что же, говорим о радио? Твои песни там живут?
Кирилл: Мои песни крутятся на "Нашем Радио" - в исполнении Киры Комарова, Миши Башакова и Константина Арбенина "Мы Никогда Не Умрем". Может быть, там будет что-нибудь еще, кроме этой песни. Не знаю, я, честно сказать, не слушаю. А еще у меня информационный спонсор - "Русский шансон".

СП: ???
Кирилл: Да, они крутят мои песни. Я там даже интервью давал.

СП: Нет опасения получить статус певца из обоймы русского шансона?
Кирилл: Ради Бога. У меня все-таки песни сильно отличаются от этого. Это же только название. Я сейчас попробую объяснить, как я понимаю, что такое "формат" и "неформат". Когда тебе говорят про какую-то группу, что ты спросишь о группе, прежде всего? Твой первый вопрос будет: "На что это похоже?" Уж так люди устроены. Когда люди включают "Наше Радио", они уже знают, на что будут похожи эти песни. Одно похоже на другое. Есть, конечно, отличия. Допустим, ПИКНИК не очень похож на АЛИСУ. Но чем-то и похож. Понятно, что ПИКНИК на АЛИСУ похож больше, чем Розенбаум. Значит, Розенбаум уже дальше. Вот каким-то таким образом происходит отбор. Что такое "формат"? Это набор песен, которые идут в эфир. Есть какая-то неизменная основа, составляющая этот так называемый формат. Поэтому бессмысленны крики: "А почему нет в эфире такой-то песни?" Потому что людям на радио надо кушать. Они пытаются продавать рекламу. Тот же Миша Козырев лавирует между тем, что ему нравится, и тем, за что платят деньги. Это нормальная жизнь. Любой директор радиостанции, который думает о прибыли, должен четко отслеживать формат своей радиостанции.

СП: Ну, если поддерживать такое отношение к музыке, то сразу начинает звучать похоронный марш. И тогда я понимаю причину воплей из каждого угла о смерти рок-н-ролла.
Кирилл: Что такое рок-н-ролл? Люди, которые так кричат... Я сейчас не защищаю Мишу Козырева, но есть такое коммунистическое восприятие всего этого: если убрать его и поставить меня, то все будет зашибись. И будет там звучать и ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, и Умка, и, конечно же, группа ЧАЙФ. И еще мне прислали кассету из Нижнего Новгорода - классные пацаны - и все они будут звучать. А когда все эти пацаны оказываются здесь, то вдруг выясняется, что рекламодателей ограниченное количество, и денежки, которые раньше несли Мише Козыреву, теперь потекли на "Максимум", а то и на "Русский шансон". И в результате мы не можем крутить не только ГРАЖДАНСКУЮ ОБОРОНУ, т. к. у нас на это нет денег, но и вообще пишем заявление об уходе. Неожиданно. Поэтому если кто-то рядом кричит о том, что рок-н-ролл умер, то надо взять его за плечи и спросить: "Что именно ты сделал для того, чтобы он не умер? Что ты такого сделал?" Мы когда-то играли с Борзыкиным на дне рождения Майка. Потом поехали в какой-то ночной клуб на автобусах. Вел этот концерт Дибров. Концерт был замечательный; Чиж великолепно играл весь вечер на гитаре... А в такой компании, где только музыканты и девушки, всегда найдется этакий шнырь, который пролез каким-то чудом и хочет привлечь внимание к себе. Такой крендель был и в нашей компании. Он напился и подсел за стол, где был я, Борзыкин... Этот человек начал влезать поперек разговора. На меня с Борзыкиным ему было наплевать, но Дибров его очень интересовал. И он постоянно к Дмитрию обращал свои пьяные выкрики. В итоге он обратился с вопросом: "Дмитрий, почему вы не слышите моего вопроса и постоянно меня игнорируете?". Дмитрий разразился длинным монологом, суть которого состояла в последней фразе: "Когда вы мне продемонстрируете хотя бы маленькую часть того, что сделали сами, я буду с вами общаться".. Или же Николай Фоменко про Троицкого сказал очень хорошо. Была передача про Фоменко, где разные люди высказывали свое мнение о нем. Фоменко посадили перед экраном. Там эти люди о нем говорят, а еще одна камера снимает реакцию Фоменко. Кто-то его ругает, кто-то хвалит. И потом Троицкий говорит фразу, якобы занижающую Фоменко. Что он жалкий шоумен, и к рок-н-роллу толком не имеет отношения, и что-то еще - с присущим ему апломбом. А Фома говорит: "Меня не интересует мнение людей, которые ничего собой не представляют, а сделали себе имя на том, что обсуждают других". И на самом деле это правильно.

"Неправильно!" - безапелляционно заявил я. Кирилл скептически посмотрел на меня, и мы начали спорить. Прошло еще несколько чашек, а потом стало понятно, что иногда человеку надо спать. Уже раскланиваясь в прихожей и желая друг другу спокойного остатка (прямо скажем - небольшого) ночи, мы пришли к заключению, что, скорее всего, это не совсем правильно. У музыкантов своя работа - играть и петь, у журналистов своя - писать о музыкантах. Так и должно быть в этом мире - каждый должен найти свое место.
И уже у дверей лифта мне в спину вонзилось ножом прощальное Комаровское: "А чемпионом все равно "Зенит" станет, а не "Спартак"!" Что я мог ответить? Здесь его аргумент был куда весомее. Ведь находился я в Питере.

...Рука Звука вытягивалась, пока палец не нашел нужную цель в окружающем Ничто. Далеко в неизмеримой глубине темной выси летел источник света. Маленький и одинокий, он летел навстречу им. Человек это знал наверняка, хотя точка не увеличивалась в размерах...

Вернуться к предыдущей части статьи

Продолжение следует

[Sonya]

отличное интервью! вот это интервью!! спасибо!!
Как же приятно читать действительно что-то интересное и нестереотипное...