 |
| |
|
|
| |
Дмитрий Панов (МЕТАНОЙЯ): "Приходите к нам за депрессивной лирикой!"
Бывает так, что различные знакомые, близкие и дальние, постоянно упоминают некую группу, раз за разом называют ее в числе личных открытий и настойчиво рекомендуют послушать, но ознакомиться с ее творчеством всё как-то не хватает времени. Ну, или мотивации: групп-то великое множество, все не переслушаешь. Однако ж и оставлять без внимания рекомендации не хочется. Что делать?
Для музыкального журналиста есть как минимум один простой выход из положения: воспользоваться подвернувшимся случаем и сходить взять интервью. А в ходе подготовки к интервью как раз и музыку послушать.
В данном случае повод для интервью был очевиден: питерской группе МЕТАНОЙЯ (а речь именно о ней) в нынешнем ноябре исполняется десять лет. Разговор же с Дмитрием Пановым - центральной фигурой и автором всех текстов МЕТАНОЙИ - получился не слишком длинным и, быть может, несколько поверхностным, но для первого знакомства это вполне нормально. В следующий раз поговорим подольше и поглубже. Было бы желание, а новый повод найдется.
Екатерина Борисова: Давайте поставим себя на место читателя, слушателя или просто посетителя Интернета, который, пребывая в абсолютном неведении относительно вас и вашего творчества, заходит куда-нибудь - в клуб, на сайт, в соцсеть - и видит надпись: "Дмитрий Панов, группа МЕТАНОЙЯ". И нужно принять волевое решение: оно ему надо или нет. И вот что вы можете рассказать о себе и своем творчестве такого, что даст понять этому человеку, что вы достойны его внимания? Что в вас может привлечь слушателя, который о вас прежде ничего не знал? С вашей точки зрения, разумеется.
Дмитрий Панов: Я думаю, его может привлечь специфическая музыкальная составляющая, близкая к прогрессив-року и другим музыкальным стилям в рамках прогрессив-рока. Плюс поэзия. Поэзия - отчасти в сторону Серебряного века, отчасти в сторону того, что на меня очень сильно повлияло: назовем это рок-поэзией. Если брать западную традицию, то это Боб Дилан, Джим Моррисон, а из наших, наверно, Борис Гребенщиков и Александр Башлачев. То есть прог-рок плюс некий уже сформировавшийся поэтический язык, некая узнаваемость в плане поэтики. Мне сложно, конечно, нахваливать себя...
Екатерина: ...А придется. При этом Петербург славится представителями рок-поэзии, - начиная с того же Гребенщикова и заканчивая Комаровым, Арбениным и прочими, о которых мы немного позже еще поговорим. Вы следуете в этом русле - или все-таки есть что-то особенное?
Дмитрий: Я надеюсь, конечно, что есть что-то особенное, потому что иначе я бы этого не делал. В данном случае я просто обозначаю территорию, чтобы в какие-то стилистические рамки это ввести. Ну, как в Серебряном веке: в целом это Серебряный век, но там такое количество разных чуваков было!
 Екатерина: Когда человек начинает писать стихи или песни или вообще заниматься чем-то для себя новым, есть два способа сопоставления себя с братьями по разуму. Причем ни один способ не хуже другого, но они разные. Или "ой, хочу быть как они!" - и принимается делать, как они, а потом постепенно выруливает на что-то свое, - или "ой, а ведь они такие же, как я!" У вас как было?
Дмитрий: "Я такой же, как они". То есть я сначала начал что-то пописывать - мне было 9-10 лет, может быть даже чуть раньше, - а потом, в 10 лет (я точно помню эту точку) произошло, с одной стороны, знакомство с русским роком, а с другой стороны, с классическим западным роком. В 1990 году. BEATLES, LED ZEPPELIN и так далее. А из наших - КИНО, НАУТИЛУС, АЛИСА и АКВАРИУМ. Чуть позже - Башлачев. Из АКВАРИУМА первым услышал "Ихтиологию", и это до сих пор один из знаковых альбомов для меня. И я понял: о, а чуваки-то уже пишут вовсю, они уже взрослые, они уже герои! И мне, в общем, было плевать, какое это время - стык эпох, одно ломается, другое появляется и неясно, что впереди, - мне важна была героика. Естественно, я чувствовал в этом альтернативу советской эстраде, которая отовсюду лилась в уши... И я тут же начал слушать запоем это все. И писать. Хотя, конечно, поначалу всякие подражания происходили. Но я еще стихи отдельно писал, надо сказать, даже выигрывал какие-то школьные и городские олимпиады по литературе, дипломы получал...
Екатерина: Вы 1979 года рождения, а все ваши нынешние коллеги по рок-поэтическому цеху значительно старше. Это накладывает какой-то отпечаток? Нет ощущения, что вы опоздали родиться?
Дмитрий: Мне нравится фраза у Толкиена: "Не мы выбираем времена, а времена выбирают нас". И история ведь не терпит сослагательного наклонения. Наверно, я чувствую, да, что если бы я родился лет на 10-15 пораньше - потому что вся эта грядка рок-клубовских фронтменов и музыкантов родилась где-то в начале 60-х, - то... Ну и ладно. Ну, значит, так. Что ж теперь делать? То есть я совершенно не переживаю по этому поводу.
Екатерина: Вас можно рассматривать как представителя следующего поколения, которое продолжает дело предыдущего.
Дмитрий: Наверное, да.
Екатерина: А есть еще кто-то из вашего поколения, кто находится в той же нише?
Дмитрий: В нише-то, наверное, найдутся вполне себе авторы, а вот гениев, культурных провокаторов, видимо, нет. Ну, или я их не знаю. Хотя, если бы были, думаю, услышал бы...
Екатерина: То есть соотнести себя не с кем?
Дмитрий: Хочется, чтобы вокруг случались явления - наподобие, например, Дэвида Сильвиана, Питера Гэбриэла, Филиппа Гласса... А всё, что мы имеем - это, в лучшем случае, добротный традиционный рок.
Екатерина: Можно ведь и не только питерских брать и оценивать. Вот есть Ермен Анти, например.
Дмитрий: Я немного слышал краем уха - наверно, он талантливый человек, но мне это по форме не близко совсем. А близка мне та поляна, с которой мы начали - Кира Комаров, Костя Арбенин, Саша Ветров. Арбенин (и я ему это говорил) на меня тоже оказал в свое время достаточно сильное влияние. ЗИМОВЬЕ ЗВЕРЕЙ начали где-то в 1996 году выступать, и это для меня был свежак. Оставим за скобками их музыкальную составляющую... Тем не менее, все это очень катило. Это было внушительно, вразумительно и очень по-своему. Хотя и у Кости есть местами переборы, поэтические нагромождения излишние, но при этом есть совершенно гениальные вещи, которые в меня попадали и очень мне нравились. Мне тогда было 17 лет, и я тоже так с текстами играл. Тогда СПЛИН появился и ЗИМОВЬЕ ЗВЕРЕЙ - из поэтических историй. СПЛИН был более музыкален, а ЗИМОВЬЕ ЗВЕРЕЙ были более тонкие. Хотя Васильев тоже хороший поэт...
Екатерина: А когда у вас появилась потребность собрать какую-то группу?
Дмитрий: Группы были на протяжении всей жизни, начиная от каких-то комнатных посиделок, записей и всего остального. Первый студийный проект возник в мои 9-10 лет.
Екатерина: Ух ты!
Дмитрий: Ага. Какие-то магнитоальбомы писали, еще что-то... А серьезно - уже позже. Но потребность была всегда, и поиск людей велся всегда. Я же весь был в этой рок-истории, а рок-история - это всегда группа. Первый серьезный опыт был в 2002 году - группа ВЕРБНО УТРО. Мы очень много выступали, ездили куда-то, было очень весело. Музыканты были хорошие, значительно лучше меня, а это всегда очень хорошо (смеется).
Екатерина: То есть путь одиночки с гитарой вас никогда не прельщал?
Дмитрий: Этот путь у меня и так был. Я и так был одиночка с гитарой. Поэтому всегда было интересно найти каких-то единомышленников.
Екатерина: Однако ж тут еще возникает страшное слово "аранжировка". Потому что сочинил песню и спел под гитару - это одно, а с группой процесс сильно усложняется.
Дмитрий: Так и вот оно - сотворчество. Важно было сотворчество.
Екатерина: Это было интересно и нужно?
Дмитрий: Конечно! Мне это до сих пор очень интересно. Причем интересны самые неожиданные сочетания. Пускай где-то даже эклектика получается. Я люблю взаимодействовать и не надиктовываю свои правила - мол, чтоб было все так, как я вижу. Я никак не вижу. "Есть материал - попробуйте что-то тут поиграть, например".
Екатерина: А назовите несколько имен - какие музыканты из числа тех, что с вами играли, сформировали тот стиль, который есть сейчас?
Дмитрий: С удовольствием! Ян Лемский - очень хороший барабанщик, один из лучших. Он тогда был помладше нас - это 2003 год, - потом ушел в ANIMAL ДЖАZ и пробыл там какое-то количество лет. Очень круто играл, да, думаю, и сейчас круто играет. Олег Коява - тоже у него много всяких разных проектов было в жизни. Он играл на бас-гитаре и занимался аранжировками. И флейтист Петя Томсон, с которым мы так или иначе вместе уже 22 года. Ну, и Алексей Рацен, разумеется, без которого не было бы ни студийной МЕТАНОЙИ, ни проекта ARS GEOMANTICA.
 Екатерина: В ваших пресс-релизах называются еще и такие серьезные имена как Михаил Нефедов, Иван Васильев, Марк Бомштейн...
Дмитрий: Все получилось очень естественно и как бы само. На самом деле, конечно, не само, но не будем пускаться в сложные философские и мистические построения - по воле Бога оно случилось или по стечению обстоятельств... Мне было лет 25 или 27, у меня была потребность в группе. И я пытался людям предлагать себя. Типа "давайте попробуем, есть вот такой материал". Но такой путь мне не очень удавался. В принципе, когда в себе включаешь некую спонтанность и умеешь дожидаться нужного момента - вот тут-то все и происходит. Так получилось и с Мишей Нефедовым, который просто однажды появился. Ну, мы уже были знакомы, конечно, встречались где-то... То же самое и с Ваней, и с Марком. Я знал, что эти музыканты есть, я с большим уважением к ним относился, но в итоге все как-то само сложилось. И это тот пример, который мне сейчас очень нравится - поскольку музыканты хорошие и они, в общем, в теме той музыки, которую я люблю, и они сами ее любят... Это отнюдь не русский рок, хотя материал - сами песни - в чем-то из этого выросший, а где-то эмбиент, где-то фри-джаз... воздуха много. Такая широкая форма. Много воздуха и много места для каждого из участников, чтобы музыкально высказаться, что-то свое добавить. В общем, все спонтанно произошло и вроде как всем нравится. Вот вчера была удачная репетиция (они не все бывают удачными), и мы как раз говорили о том, как нам хорошо друг с другом. Все вышли с репетиции такие "воцерковленные"... (смеется). Да, и еще одно наше и лично мое "удачное приобретение" - Денис Лучин, басист и барабанщик, взаимодействовать с которым всё приятнее.
Екатерина: Не хотела задавать этот вопрос, но вы произнесли словосочетание "русский рок" с такой интонацией...
Дмитрий: Говнорок!
Екатерина: Ну да. Но дело в том, что "русский рок" можно понимать двояко: или как "говнорок", у которого есть свои определенные характеристики...
Дмитрий: ...и свои представители!
Екатерина: Да, безусловно... Или как, если вспомнить формулировку Василия К., "глобальную форму с локальным содержанием". Во втором случае есть, например, французский рок, испанский, итальянский, а есть, вот, русский рок. Только и всего. Я правильно понимаю, что для вас русский рок - это исключительно говнорок?
Дмитрий: Нет-нет-нет. Но просто этим очень многие прикрываются. 95-98% каких-то молодых - или не молодых - коллективов говорят: "Мы играем русский рок!" И это есть первейший признак говнорока.
Екатерина: Это некий тренд.
Дмитрий: Тренд, ага. Обычное прикрытие своей ущербности. Ну, на локальном уровне - это участники всяких мелкоклубных фестов, на федеральном уровне - формат "Нашего Радио". Это вот и есть говнорок во плоти. Кондовый... Они могут говорить, что это и панк, и альтернатива, но по сути оно оттуда. Это только мое мнение, конечно. А если мы возьмем группу АКВАРИУМ, например, то там от альбома к альбому всегда что-то новое, всегда эксперимент, там и цитаты читаются, и лично Бобовские какие-то новаторские штуки... Он все время куда-то движется. Ему 66 лет скоро, а он от альбома к альбому все время что-то придумывает. Вот, Брайану Ино послал что-то - ему Брайан Ино что-то наиграл, Яну Андерсону послал - Ян Андерсон сыграл... Движуха! Понятно, что там много компилирования, еще чего-то, но это не "русский рок" в ругательном смысле слова. Если говорить в искусствоведческом плане, то русский рок - это обязательно наличие харизматичного фронтмена... типа Миши Борзыкина. Почему-то он в голову пришел. Еще обязательно должна быть поэзия, потому что если нет музыки, то должна быть хотя бы поэзия. С одной стороны, упор на нашу классическую поэзию, на Высоцкого, на Серебряный век, с другой стороны - протест какой-то. И в основном немузыкальность, конечно. За исключением АУКЦЫОНА, АКВАРИУМА, TEQUILAJAZZZ... Ну, я сейчас вот так это ощущаю, а 10 лет назад я, наверно, совершенно по-другому ответил бы на этот вопрос. Да я и сам... I am Russian rock (ухмыляется).
 Екатерина: Посещая всякие разные концерты, все время замечаю такую штуку: западные артисты выходят на сцену, чтобы удовольствие получать - ну, или деньги зарабатывать, - а наши выходят, чтобы жизни учить.
Дмитрий: Да! Я вот как раз это хотел сформулировать. Что меня сейчас очень сильно отвращает... Вообще мне сейчас близка позиция наблюдателя, то есть мне интересно присматриваться и как-то это все фиксировать. Придавать этому свою форму. Я не хочу ничего крушить, не хочу никого ничему учить. А хочу просто делиться тем, как я что-то вижу. Русскому же року очень сильно свойственно это мессианство. Вот пример такой чудовищный: я проглядывал, чтоб держать руку на пульсе, записи с фестиваля "Нашествие" 2019 года. Вышел Юрий Шевчук с группой ДДТ и новой программой. И я думаю: "Ну неужели что-то сейчас произойдет, и я опять порадуюсь?" Не произошло ничего! Опять вот это вот: "Ребятушки, я тут все понял, у нас час времени, и я расскажу, что я тут понял"... Это я немного утрирую, и, конечно, у Шевчука тоже есть прекрасные песни, но мне это не очень близко сейчас. Мне нравится просто красоту создавать. Ну, назовем это так.
Екатерина: Вообще, если человек песни пишет или стихи вслух читает, он в любом случае сообщает слушателю, что он что-то понял. Понял - и об этом рассказывает.
Дмитрий: Или что-то увидел, но не понял. Здесь есть нюанс. И этот нюанс мне значительно ближе. Что-то поймал, почувствовал, свибрировал и еще не понял, но уже записал, сыграл, зафиксировал...
Екатерина: ...и понимайте это, как хотите?
Дмитрий: Да, конечно! Так это самый кайф! Для меня самые актуальные книги, картины, фильмы - они такие. Я не думаю, что Тарковский или Бергман до фига чему хотели нас научить. У меня такое ощущение, что нет.
Екатерина: Просто показать, что есть вот такое, а есть вот этакое...
Дмитрий: Показать, высказать себя через такую вот форму. И наверняка Тарковский не все понимал, и Фрэнк Заппа не все понимал. Даже Роберт Фрипп, головной такой человек - я не думаю, что он все понимал. Вот я об этом. Не хочу я никакую правду никому рассказывать! Я просто делюсь. Если у кого-то это вибрирует (а у кого-то это, безусловно, вибрирует - люди все ж таки слушают, все ж таки приходят) - ну, значит, ОК.
Екатерина: Если поверхностно послушать ваши песни - ну, например, взять плей-лист, который в группе ВКонтакте висит, и потыкать в него, - то общее первое впечатление можно обозначить словами "депрессивная лирика". Считается, что это в традициях питерской школы - даже не музыкальной, а скорее как раз поэтической. То есть Питер - это типа такое место, где всегда дождь и всем грустно. Это так или не так? Или все немножечко сложнее?
Дмитрий: Думаю, сложнее немножечко. Думаю, что - как я опять же сейчас это чувствую - долгое время это было для меня удобной формой. Потому что депрессия - это скорее протестная позиция. Это не соглашательство с солнышком и всем прочим... Поэтому мне таким образом было удобнее играть в это. В самых последних песнях, которые я написал, уже немножко другое. Там депрессии меньше. И во мне ее меньше, и в песнях тоже. Я долго торчал в парадигме страдания а ля достоевщинка и вот это все. Загрузиться, влезть во что-то, а как выбраться потом - неясно. Плюс еще большое количество алкоголя по жизни. А года два назад что-то изменилось. И сейчас такой вот момент, а там посмотрим. Но вообще да, "депрессивная лирика" - первое такое определение, которое я встречаю. Четкое (смеется). Приходите к нам за депрессивной лирикой!
 Екатерина: Сколько у вас всего альбомов и какие из них посоветуете слушать в первую очередь? По типу "послушал альбом - что-то более или менее про группу понял".
Дмитрий: Альбомов у нас - вместе с акустическими - в общей сложности около десяти. И я бы посоветовал послушать первый альбом МЕТАНОЙИ - я его называю "желтый альбом", потому что он с желтой обложкой, 2010 года, затем "Новый Позывной" и, наверно, "Антициклон" 2017 года. Они все разные по стилистическому посылу, по форме, по звуку, по состоянию. Всё-таки стараемся развиваться... ну, или деградировать, я не знаю (смеется). Но все альбомы разные.
Екатерина: То есть одного альбома недостаточно, чтобы разобраться?
Дмитрий: Да, лучше послушать несколько. На самом деле так и происходит: кто начинает, кто въезжает в тему, тот уже слушает дальше.
Екатерина: Ну, объяснять, что такое "метанойя", мы читателям не будем, потому что никто в Гугле не забанен. Однако есть вот такой нюанс: когда я готовилась к интервью и искала в сети какие-то материалы про вас, одной из первых мне вывалилась ссылка на молодую группу METANOYA из Ростова-на-Дону со слоганом "новое имя в христианской рок-музыке". Так что вопрос, может, странноватый, но - вас часто ассоциируют с христианским роком?
Дмитрий: Сейчас - нет.
Екатерина: А раньше, значит, бывало?
Дмитрий: Бывало, когда было ВЕРБНО УТРО, как ни странно. Потому что путали с Вербным воскресеньем. А у нас-то был посыл, что это просто образ такой. Для меня в этом словосочетании была апрельская свежесть... А сейчас, с МЕТАНОЙЕЙ - нет. И христианский рок - это очень плохо. То есть христианство - это отлично, рок - это отлично, а христианский рок в 98 случаях из ста - это чудовищно.
Екатерина: А почему?
Дмитрий: Потому что сразу начинается... всё не то. Кто-то недавно хорошо сказал на эту тему - причем кто-то из священников, но я не помню, кто именно... Суть в том, что "не надо горох с капустой смешивать". Ну, есть же примеры, мы все их знаем: от АЛИСЫ до Марка Фарнера из GRAND FUNK RAILROAD.
Екатерина: А ОРГИЯ ПРАВЕДНИКОВ? Они, правда, не называются христианским роком.
Дмитрий: Мне это не близко по форме. Хотя Калугин, безусловно, талантливый человек. И, наверно, это хороший коллектив.
Екатерина: Расскажите про ваше сотрудничество с Комаровым, с Арбениным, с Курылевым и с Ветровым.
Дмитрий: Это как-то само собой произошло, когда мы стали пересекаться на каких-то концертах. Начали общаться. А потом у меня появилась песня "1000 Лет Дождь", мы ее два года записывали, никуда не торопясь, - пока мы ее записывали, было записано два альбома МЕТАНОЙИ... И мне показалось, что поскольку это ваще такой питерский рок - блюз, дождь, осень, все вот это, - то Костя Арбенин в ней должен быть обязательно, тем более что у него есть несколько песен в подобном груве. Ну, и потом в итоге я им всем предложил спеть в этой песне по куплету и они все согласились. А кроме того, были еще трибьют-альбомы Арбенину, Комарову и Курылеву, и я во всех трех участвовал. И еще какие-то пересечения были, я уж не вспомню, какие. И совместные концерты, конечно. Мы иногда устраиваем "Метанойя-фесты" и приглашаем туда близких нам... либо собутыльников, либо близких по духу и по форме людей. А эти четверо, мне кажется - одного поля ягоды (улыбается).
Екатерина: Насколько много и часто вы играете за пределами Питера?
Дмитрий: Очень редко.
 Екатерина: Почему?
Дмитрий: Во-первых, почему-то особо и не предлагают. Наверно, это потому, что я сам не очень стремлюсь. Когда внутри у человека появится подлинное желание где-то еще себя показать, он тут же соберется, поедет и найдет для себя какие-то варианты. Я пока на данном этапе... ну, мне как-то хватает всего. Плюс я больше люблю работать в студии, чем выступать. Когда будет какой-то другой баланс, тогда я, может быть, с удовольствием... Да я и сейчас с удовольствием, если вдруг какое-то предложение вразумительное поступит.
Екатерина: Это я к тому, что прочтет наше интервью кто-нибудь, послушает музыку - и загрустит на тему "ну когда же Дмитрий Панов сыграет в моем Гадюкино?"...
Дмитрий: Если уважаемому читателю действительно понравится то, что он услышал, он может приподняться, пройтись по местным клубам, разобраться, как там что, и выступить инициатором.
Екатерина: Вы откликаетесь на подобные инициативы?
Дмитрий: Да, конечно. Легко. Все оговаривается, это не проблема.
Екатерина: Что я у вас не спросила из того, что было бы актуально сейчас сказать?
Дмитрий: Важный момент еще в том, что когда я чувствую, что что-то пора менять, то текущий состав может перестать существовать. Не то чтоб по моей воле - хотя, может, и по моей, - а просто в силу обстоятельств. Я к чему это говорю: сейчас состав... ну, его интересно посмотреть на сцене. Пока мы рады друг другу, репетируем, собираемся и все такое. Но не знаю, что будет через год или через два. Очень может быть, что все сильно изменится, потому что от альбома к альбому, от периода к периоду музыканты меняются. Но сейчас такая вот благодатная точка, когда можно прийти и посмотреть то, что есть.
Екатерина: А это как-то фиксируется на видео?
Дмитрий: Да. Сейчас у нас появились хорошие видео, их можно смотреть, брать, использовать. Они с хорошим звуком, неплохо сняты, за них уже не стыдно.
Финальную точку в нашем разговоре внезапно поставила директор группы Алла Русина (которая и организовала это интервью, за что ей большое спасибо):
Алла Русина: У меня есть небольшое дополнение к вопросу о том, с какого альбома надо начинать знакомство с группой. Ни с какого! Альбомы как раз не нужно слушать, с них начинать категорически нельзя. Надо прийти на концерт и только на концерт! Причем прийти на большой электрический концерт, которые играются не часто, но регулярно - раза три в год. Это самый верный путь влюбиться в группу навсегда. Альбомы - это для того, чтобы вспомнить те ощущения, ту магию, и в голове все равно остается та картинка и тот звук, которые были на концерте. Вот так!
Ну что ж, остается пригласить наших читателей проверить это утверждение на себе. Ближайший большой концерт группы МЕТАНОЙЯ состоится в петербургском клубе "Action" 23 ноября. А дальше - следите за новостями. Ведь в любой момент все может сильно измениться.
Фотографии предоставлены группой
Автор: Екатерина Борисова
опубликовано 18 ноября 2019, 10:39
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи
|
|
| |
|
|
|  |
|