Александр Агеев: "Как только придумали магнитную головку, КГБ делать было уже нечего"
Задолго до того, как стать администратором московской Рок-лаборатории, Александр Агеев уже был одним из ключевых участников подпольной индустрии тиражирования записей. Он состоял в так называемом "союзе писателей" - неформальном (а точнее, даже подпольном) объединении владельцев аудиоаппаратуры, благодаря которым альбом, записанный, например, в Ленинграде, через неделю-другую уже становился доступен жителям Владивостока. Впрочем, Александр сам расскажет об этом. Поверьте, этому человеку есть что рассказать. Ведь, по его воспоминаниям, он копировал до десяти катушек в день, а они, в свою очередь, разлетались по всей стране и множились многократно. Возможно, не сделай он какую-то одну копию, именно вы (или ваши родители) не услышали бы в своё время один из альбомов АКВАРИУМА, АЛИСЫ, ЗООПАРКА или МАШИНЫ ВРЕМЕНИ.
Александр Агеев: У нас была боевая группа - "союз писателей" так называемый. Только мы не книжки писали, а музыку на ленты магнитофонные, бобины. Мы писали всяких художников. Не запрещённых, но на которых у государства не было ни времени, ни денег. В общем, их просто не существовало.
Это тяжёлая работа, на самом деле. Она началась из-за того, что не было альтернативы... Если бы люди, ребята, наши отцы, братья старшие не записывали Высоцкого, не было бы сейчас ни черта. Потому что сделано это всё вопреки. Вопреки условиям, вопреки обстоятельствам, вопреки всему. Тогда вообще не было аппаратуры. Любая "мыльница", которая не может записывать звук изначально, записывала Владимира Семёновича так, что до сих пор эти записи живут. Технически это невозможно, а эта "мыльница" берёт и записывает. Чудо? Чудо. Техническое чудо.
Сначала был винил - ABBA, BONEY M, PINK FLOYD, THE ROLLING STONES, THE BEATLES... Это сначала. Эту эпоху мы не берём. Потом создалась целая система, индустрия, которая шла параллельно государственной монополии, "Мелодии" и государственным средствам массовой информации. Это было ещё до Рок-лаборатории, которая возникла только в 1985 году.
Появились некие люди, которые имели какую-то первоначальную, базовую аппаратуру, на неё можно было записывать подпольные концерты, подпольных исполнителей. Каждый записывал своих, кого мог. Начался обмен. Вот так появился Валерий Петрович Ушаков, папа наш такой, гениальный конспиратор, Ленин. Он всё это делал так, чтобы никто не пострадал.
Не надо пользоваться телефоном, не надо на каждом углу говорить всякую ерунду. Если ты хочешь с кем-то обменяться информацией, договорись о встрече, подъедь туда и реши все вопросы. Не надо лишнего говорить по телефону, не надо лишнего знать, произносить в эфир и всякое такое.
Благодаря этому произошла масса положительных вещей. Никого не повинтили окончательно, никого не закрыли. Были многие неприятности у людей, но они кончались какими-то мелкими правонарушениями. Было создано множество интересных альбомов, которые до сих пор тиражируются - та же "Энергия" АЛИСЫ, те же записи Башлачёва. Ездили с аппаратурой, писали все ленинградские фестивали. Андрей Тропилло там сидел на точке. Он же тоже не деньги зарабатывал тем, что ленинградские группы писал, а эти записи до сих пор продают все великие лейблы и наживаются на них. Он же всё делал на энтузиазме. Был полнейший энтузиазм во всём. Фотографы снимали, мы записывали, тиражировали, кто-то делал обложки, кто-то на почту бегал.
Сидит человек в деревне и пишет письмо в Рок-лабораторию. Таких писем приходило два мешка в день. Нам с почты звонили: заберите мешки. Пишет он: "Я работаю скотником в колхозе "Красный пролетарий". Я люблю Майка Науменко и группу АКВАРИУМ. У меня длинные волосы. Я не могу больше. Мне председатель денег не платит вообще, у меня отобрали паспорт, меня все считают сумасшедшим. Помогите, ради бога". И мы, значит, запись туда посылали.
Если в крупный город попадала запись, то она моментально разлеталась. Кто-то великий из группы АКВАРИУМ - Титов, по-моему, или Фан, он у них был самый умный - сказал: "Как только придумали магнитную головку, КГБ делать было уже нечего". Это уже было невозможно контролировать. Был книжный самиздат, а мы сделали магнитиздат по этому образу и подобию. Но книжники загнулись, их там половину пересажали в дурдома, а вот у нас никто не погиб. Потому что Ленин был у нас свой.
Вот Витя Алисов был, был Юрочка Севостьянов, который "Радио Шансон" придумал потом, тот же Зеленов... Была группа лиц, сейчас уже можно их имена и фамилии называть. Кто-то записывал, кто-то распространял. И это охватывало одну шестую часть суши, которая называлась СССР.
Стоило попасть в город одной бобине, как она разлеталась. Когда, например, МАШИНА ВРЕМЕНИ приезжала в какой-то город на полуподпольный концерт, там собиралось человек 700-800 и все пели песни. А Макаревич удивлялся: откуда же они песни знают? "За Тех, Кто В Море", "Синяя Птица" и всё такое. А вот так оно и получалось. Почта тогда хорошо работала, царство ей небесное. Мы пользовались их средствами массовой коммуникации. Тогда не было Интернета, был бы Интернет ещё... Было полное доверие, полный обмен. Записала группа НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС "Разлуку" - опа! - альбом у нас на следующий день. Умецкий звонит, говорит: "Знаешь, старичок, там вот песня "Скованные Одной Цепью", давайте мы лучше её не будем писать в этом альбоме". Я говорю: "Всё, товарищи, поезд ушёл". А он действительно ушёл.
Вот так. Не было никакого понятия "пираты". Какие пираты? Мы же не Муслима Магомаева тиражировали, у них там свой праздник. А у нас - Тропилло запишет, Троицкий привозит, и вот, пожалуйста, акустика АКВАРИУМА. Вот - электричество. Вот - концерт в Гори. Вот - "Треугольник". Вот - записи Майка. Панкер записал "LV" Майка, на следующий день она у нас есть.
Коля Михайлов звонит: "Вот тут парень молодой, классный, он сейчас пьяный лежит в ванне. Очень хороший, Константин. Приезжай, я тебя с ним познакомлю". Я приезжаю, вылезает Константин из ванной и говорит: "Вот мы тут запись сделали с группой СЕКРЕТ, называется "Нервная Ночь"". Доктор Кинчев и группа СТИЛЬ. Первая запись.
Вот так всё происходило. Просто никто не ленился, все работали. Надо фотографа - вот фотограф. Если камеру разобьют, ну, иногда скидывались потом.
Мы просто исследовали опыт самиздатчиков, художников-нонконформистов, когда им выставки громили бульдозерами. Мы поняли, что лучше с властью в контры не вступать. Мы с ними параллельные палочки, параллельный мир: мы слушаем это, а они слушают то. Всё. Если они к нам лезут, мы прячемся.
Были подпольные менеджеры, которые устраивали концерты. У нас было два "ReVox"-a - это магнитофон, на котором можно свести. Так их и таскали, в одеяло завяжем и всё.
Мы с Гороховым... Был у нас ещё такой Вова Горохов. Он вообще был учителем физкультуры... или географии, неважно. Главное, что он был хорошим "писателем".
Берём "ReVox", заворачиваем в одеяло и едем в ДК Коммуны. Записываем СТРАННЫЕ ИГРЫ. Вдруг врывается чуть ли не спецназ. Всех винтят. Мы в одеяле выносим этот магнитофон. Слава богу, ушли. А друг мой, который сидел случайно в зале, его жена за хлебом послала, и он ещё три апельсина впридачу купил, - вот его повинтили и держали до вечера. Ничего не сделали, даже апельсины не отняли, но сам факт - человек пришёл из магазина, СТРАННЫЕ ИГРЫ играют, классно. И тут же винтят.
Для чего это делалось - тоже никто не знает. Я, например, не могу понять, для чего группу БРАВО повинтили и увезли в хлебовозе с их собственного концерта. Я в этом хлебовозе с Жанной сидел. Она как впала в шок, так в нём и оставалась. Зачем? Они спели семь песен своих: "Чёрный Кот", "Жёлтые Ботинки", "Медицинский Институт"... А так как их публика просила петь ещё, они эти семь песен спели ещё раз. У них просто больше не было. Зачем концерт свинтили? Целое дело было, всех арестовали. И потом всем шили какую-то фигню. Всё равно все сказали, что билет им достался бесплатно, через комсомольскую ячейку. Все знали, что нужно отвечать на этот вопрос. "Вот, горком ВЛКСМ распределил эти билеты, нам сказали идти на молодёжный концерт обязательно". Все знали, что нужно говорить. Поэтому ничего они не добились. Если же там в паспорте у кого-то что-то нашли неправильное, тут уже, конечно...
А по поводу концертов - никто никогда не говорил, где он купил билет. А если бы кто-то сказал, что он его купил за 10 рублей или за 3 рубля... Ну, это уже несерьёзный человек, он больше бы на концерты никогда не ходил.
Брали открытку обычную, "С 1 мая", она стоила одну копейку или три - потом подорожала, - резали её на шесть частей, ставили штамп - кузнечика какого-нибудь. Это были билеты, допустим, на МАШИНУ ВРЕМЕНИ. Там не было написано ничего: место, ряд, во сколько начало, где, но это был билет. Этого было достаточно, чтобы концерт не завинтили.
А потом, когда всё разрешили, тогда уже, конечно, гуляй, Вася. Хочешь - КОРРОЗИЮ МЕТАЛЛА, хочешь - ЧЁРНЫЙ ОБЕЛИСК, хочешь - кого угодно... Хоть THE ROLLING STONES приглашай. Это уже перестройка была.
Слава богу, никто не пострадал. Ну, по большому счёту.
И ни у кого тогда не возникало мысли подделывать эти билеты. Это сейчас бы подделали даже билет в Кремлёвский Дворец Съездов, наклеили бы все голограммы с шестью защитами. А тогда этого не было. Половина людей вообще приходила бесплатно, потому что нужно было музыкантам хотя бы помочь аппаратуру загрузить, которая была хоть и малочисленная, но достаточно тяжёлая.
Все друг друга знали. Иногда вообще не нужен был билет. Нужно было просто знать, в какое время приехать на какую станцию метро. Это - в Москве, про Питер я не в курсе. Приехать и тихо встать. И всё. Там появлялись волосатые люди, потом приезжал какой-то главный человек, всегда разный, и тихо шёл куда-то. И все шли за ним.
А в "трубе" - это подземный переход на улице Горького - вообще каждый день в пять-шесть часов собирались люди, приезжал определённый чел, который говорил: сегодня там-то концерт. Всё снимались и шли туда. У Гарика Сукачёва в фильме "Дом Солнца", наверно, будут эти кадры. Обычно это Юра Солнце был или какая-нибудь Мама Рыба. И все туда шли. Вот сегодня - РУБИНЫ, а там будет УДАЧНОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ. А вот если мы пойдём в клуб "Энергетик" на РУБИНЫ, через 40 минут их закроют, и мы ещё успеем на ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ. Всё было рассчитано, всё запротоколировано.
Это было как глоток кислорода. Мы же не могли слушать радио, топ-парады по "Би-Би-Си". Глушилки работали.
Обмен пластинками происходил, но мало. Поэтому это было как в Лондон слетать.
Сходил на такой концерт - всё. Кто устраивал концерт? Комсомольцы. Ну, а кто ещё? Они же главные. Комсомольцы устраивали, с них и спрашивайте. А вы комсомольцы? Да. А где ваш значок? Открепляешь Джона Леннона, там комсомольский значок. Все значки "Ну, погоди!" скупили. Были такие круглые значки "Ну, погоди!", пластиковые. Вытаскиваешь оттуда этого зайца или волка и вклеиваешь Джона Леннона. Нормально. Поэтому нигде не было значков "Ну, погоди!" в продаже.
Вот такая индустрия была. Кто-то штаны шил, кто-то куртки, кто-то ботинки, кто-то пластинки писал. Все были при деле. А сейчас, как ни спросишь молодую группу: "А почему вы альбом не записываете?" "Ну, нам надо сначала продюсера, потом нам надо миллион долларов на клип, потом нам надо вот это, потом вот это..." А Тропилло брал и делал гениальные записи, просто гениальные. И с точки зрения техники тоже. Любая запись, которую он делал... А на что он писал? Если кому-то показать, Джорджу Мартину, например, вот этот магнитофон, он не поверит. Да нет, это то ли швейная машинка, то ли что-то ещё, но это не магнитофон. Как он мог записать? А вот он записывал.
Вот этим и отличается то время от сегодняшнего. Сейчас очень много возможностей, но нет идей. Тогда не было возможностей, но были колоссальные идеи.
А "писательство" просуществовало... если я первые записи начал делать где-то с 1976 года, то накрылось это примерно с распадом СССР. Тогда это стало неактуально - все стали или попсом заниматься, или уже тиражировать на станках-дубликаторах, и андеграунд ушёл. Он как бы умер. Востребованность ещё оставалась, но уже не в той мере. Уже пошла индустрия. Индустрия задавила.
Сначала они хорошие образцы стали печатать, потом опопсели чуть-чуть, ну, и так постепенно... А потом, когда все ограничения снялись, что мы имеем в сухом остатке? Некоторые отдельные экземпляры - группа ЛЕНИНГРАД и старые динозавры рока ещё поддерживаются на волне такой, самодостаточной. И всё.
Вот Гребенщиков, великий просветитель. Он правильно всё делает, позиционирует себя правильно. "Где та молодая шпана, что сотрёт нас с лица земли?" Пока "её нет, нет, нет", как пел Гребенщиков. Ну, а так как он великий Нострадамус, то всё подтверждается. "...Наши люди займут места, под страхом лишения рук или ног мы все будем слушать один только рок".
Правильно, сейчас Дима в Кремле будет слушать DEEP PURPLE, а они будут членами кремлёвского совета. Классно, всё, выясняется, как было. То есть как задумали наши отцы-основатели, так и будет.
А "новых мальчиков" "за меня, гада, воевать" что-то пока не видно. Может быть, они где-то сидят. Сейчас им ещё трудней стало. Уже комсомолом не прикроешься. Уже телевизор, уже компьютер. Вот, пиши, всё в твоих руках. Но не пишется. Сейчас каждый может диски издать свои, и пожалуйста - торгуй. Не пишется. Вот одна Земфира бегает, активная.
Раньше магнитофонов у меня было 18 штук. А сейчас - 4. Ну, надо где-то жить, а они уже не нужны. Я раздарил просто часть магнитофонов, часть осталась. Кое-какая аппаратура поменялась на новый формат.
Раньше они все стояли в зеркальном шкафу Просто, когда это всё крутится, эти лампочки, ночью, в темноте, это напоминает самолёт... А в темноте, потому что, если люди непривычные, от того, что там всё вращается в одну сторону, некоторым плохо делается. Люди в обморок падают. Всё крутится и шевелится. Когда один крутится, это нормально, а когда вся комната начинает крутиться, это не очень хорошо для нормального состояния психики. Кружится голова. Поэтому так: в полной темноте там что-то шелестит, и только лампочки горят.
Так у всех, в общем, было. До легализации было меньше аппаратуры, а уж когда открылась Рок-лаборатория, они купили аппаратуру, там была официальная студия, и людей было очень много.
Мы додумались до такой глупости - дали в "Московском Комсомольце" свой хит-парад... Они нас долго не печатали и не следили за нашим существованием, хотя они были наши старшие братья. Замалчивали, нету нас. А потом прониклись, им что-то сказали сверху - и ладно, давайте.
А мы около Кремля сидели, в Старопанском переулке. Вот они взяли и опубликовали наш хит-парад, который я составил и подписал "Маша Порываева", потому что я жил раньше на улице Маши Порываевой. Это коммунистка была, партизанка. И написал в хит-параде: Егор Летов, Янка, Лаэртский... Такой перечень был солидный. "Звуковая Дорожка" (музыкальная страница в газете "Московский Комсомолец" - ред.) в субботу выходила. В понедельник идём на работу, смотрю - менты, всё оцеплено, перекрыто. Там рядом ГУМ, Красная площадь. Думаю: что такое? Оказывается, все с газетой пришли, огромная толпа забила полностью этот переулок, чтобы войти в наше здание, записывать. Там адрес был указан по глупости. Ну, и пришлось... не с водомётами, конечно, но объяснять: товарищи, расходитесь, "концерта не будет", то есть записи будут попозже распространяться. Это ошибка была большая. И так все уже знали: что, где, когда.
Ну, и в Питере такая же система была. Там Фирсов этим занимался. У нас обмен был. В каждом городе были потом такие люди.
Потом второй этап уже пошёл, когда люди с нами работали, через нас получали оригиналы. Такая сеть возникла. Потом начали пластинки выходить. Пластинками мы уже не торговали, это прерогатива фирмы "Мелодия" и каких-то кооперативов.
Главное, что мы не занимались видео. Нам строго-настрого сказали, чтобы у нас не было видеомагнитофонов. Мне это было очень обидно, потому что я так люблю кино, мне очень нужен был видеомагнитофон, а у меня его не было, потому что эта вся "контора" (мы её называли конторой) - КГБ, милиция... даже не милиция, а какой-то был спецотряд по выловке нелегальных записей... Когда началось видео, они своё внимание переключили на него и от нас почти отстали.
Там не было какого-то чёткого приказа, но видеомагнитофон мог у нас у всех быть уже в 1984-85 году, а мы держались до последнего, и он у нас появился только где-то в 1987-м.
Было так - люди смотрели кино, а они (сотрудники "конторы" - Л. Н.) просто тупо врывались, вырубали электричество, кассету заклинивало. Вот так они ловили великих преступников, которые смотрели "Крёстного отца". Сейчас кажется, что это дурь, а тогда это было на полном серьёзе. Поэтому Ушаков нам сказал: "Знаете что, ребята, не надо этого делать. Давайте без видеомагнитофонов".
Великие Кулибины были, которые делали шумоподавители, делали магнитофоны. Сейчас это всё не нужно, но тогда, так как ничего нельзя было купить, это были величайшие гуманисты своего времени. Они такие шумодавы делали, которые, может быть, и сейчас никто не сделает в Японии. Из каких-то деталей, с каких-то фабрик и заводов. Всё было. Было, но в недостаточном количестве. А когда всё поломалось, мы стали уже не нужны...
Погибло, в общем-то, всё это движение. Сейчас люди более меркантильны, они не понимают, что музыка - это страшнейшая энергия, и как ею воспользоваться - тоже страшно. Можно ошибиться, и это будет полное саморазрушение. Возникает много всяких коллективов... Но нет таких вот мессий или как это там назвать...
Сейчас есть книга, "Сто магнитофонных альбомов", которую Кушнир почему-то написал, такую классную книгу, хотя он не участвовал в этом процессе. Вот ему открылось что-то сверху, какое-то прозрение, он написал книгу, и, я считаю, очень достойную. Никого не обидел, всё там чистая правда. У него субъективно написано про сами альбомы, но тут уже, как говорится...
Когда он замысливал эту книгу, я не мог участвовать. Он обратился ко мне, я составил свой список, мы сличили и, так как на 70% мы совпали, я сказал: "Кушнир, давай напиши своё. Что тебе нравится. Пусть будет". Его книга, он имеет право писать.
В общих чертах так. Многие полегли... Слава богу, Тропилло ещё жив, и даже что-то пишет. Вот сейчас хорошую группу ВОРОН КУТХА пишет. То есть он сечёт фишку. Он великий изобретатель. Многие питерские на него гонят. Но если бы не он, не было бы очень много чего. Может, вообще ничего бы не было. Он - молодец. То, что он сделал... Может, кого-то он там обидел, какого-нибудь Пола Маккартни неправильно тиражировал. Сэр Пол переживёт. А то, что он сделал такие дискографии величайшие... Каждая запись от него - это было счастье. Просто потрясение. Нравится, не нравится группа, но это было потрясение. Он великий экспериментатор, и до сих пор в нём это горит (К сожалению, в данный момент студия Андрея Тропилло находится - Л. Н.). А то, что он мог бутылку водки из горла выпить - это уж извините. Это его личное дело, и работе не мешало.
По материалам интервью, взятого для проекта 27 февраля 2008 года. Другие фрагменты этого интервью будут опубликованы во втором издании книги Льва Наумова "Александр Башлачёв - человек поющий. Стихи. Биография. Материалы".
Автор: Лев Наумов
опубликовано 11 марта 2012, 23:56
Александр Агеев: У нас была боевая группа - "союз писателей" так называемый. Только мы не книжки писали, а музыку на ленты магнитофонные, бобины. Мы писали всяких художников. Не запрещённых, но на которых у государства не было ни времени, ни денег. В общем, их просто не существовало.
Сидит человек в деревне и пишет письмо в Рок-лабораторию. Таких писем приходило два мешка в день. Нам с почты звонили: заберите мешки. Пишет он: "Я работаю скотником в колхозе "Красный пролетарий". Я люблю Майка Науменко и группу АКВАРИУМ. У меня длинные волосы. Я не могу больше. Мне председатель денег не платит вообще, у меня отобрали паспорт, меня все считают сумасшедшим. Помогите, ради бога". И мы, значит, запись туда посылали.
Вот так. Не было никакого понятия "пираты". Какие пираты? Мы же не Муслима Магомаева тиражировали, у них там свой праздник. А у нас - Тропилло запишет, Троицкий привозит, и вот, пожалуйста, акустика АКВАРИУМА. Вот - электричество. Вот - концерт в Гори. Вот - "Треугольник". Вот - записи Майка. Панкер записал "LV" Майка, на следующий день она у нас есть.
Для чего это делалось - тоже никто не знает. Я, например, не могу понять, для чего группу БРАВО повинтили и увезли в хлебовозе с их собственного концерта. Я в этом хлебовозе с Жанной сидел. Она как впала в шок, так в нём и оставалась. Зачем? Они спели семь песен своих: "Чёрный Кот", "Жёлтые Ботинки", "Медицинский Институт"... А так как их публика просила петь ещё, они эти семь песен спели ещё раз. У них просто больше не было. Зачем концерт свинтили? Целое дело было, всех арестовали. И потом всем шили какую-то фигню. Всё равно все сказали, что билет им достался бесплатно, через комсомольскую ячейку. Все знали, что нужно отвечать на этот вопрос. "Вот, горком ВЛКСМ распределил эти билеты, нам сказали идти на молодёжный концерт обязательно". Все знали, что нужно говорить. Поэтому ничего они не добились. Если же там в паспорте у кого-то что-то нашли неправильное, тут уже, конечно...
Сходил на такой концерт - всё. Кто устраивал концерт? Комсомольцы. Ну, а кто ещё? Они же главные. Комсомольцы устраивали, с них и спрашивайте. А вы комсомольцы? Да. А где ваш значок? Открепляешь Джона Леннона, там комсомольский значок. Все значки "Ну, погоди!" скупили. Были такие круглые значки "Ну, погоди!", пластиковые. Вытаскиваешь оттуда этого зайца или волка и вклеиваешь Джона Леннона. Нормально. Поэтому нигде не было значков "Ну, погоди!" в продаже.
Вот Гребенщиков, великий просветитель. Он правильно всё делает, позиционирует себя правильно. "Где та молодая шпана, что сотрёт нас с лица земли?" Пока "её нет, нет, нет", как пел Гребенщиков. Ну, а так как он великий Нострадамус, то всё подтверждается. "...Наши люди займут места, под страхом лишения рук или ног мы все будем слушать один только рок".
Потом второй этап уже пошёл, когда люди с нами работали, через нас получали оригиналы. Такая сеть возникла. Потом начали пластинки выходить. Пластинками мы уже не торговали, это прерогатива фирмы "Мелодия" и каких-то кооперативов.
Когда он замысливал эту книгу, я не мог участвовать. Он обратился ко мне, я составил свой список, мы сличили и, так как на 70% мы совпали, я сказал: "Кушнир, давай напиши своё. Что тебе нравится. Пусть будет". Его книга, он имеет право писать.