СТОКГОЛЬМ: Руби человеческий лёд!


Ко многим группам часто обращаются с вопросом: "В каком стиле вы играете?" Если пользоваться нечестными приёмами (а я такой сейчас использую), нужно сказать: "Поклонники АГАТЫ КРИСТИ! Вы не осиротели! На смену "Декадансу" пришел "Неодекаданс"! Возрадуемся!" А если пользоваться приёмами честными, то тоже ничего толкового не получается: под вывесками "арт-рок" и "прогрессив" существуют совсем другие музыканты. А ведь есть в группе СТОКГОЛЬМ и искусство (ars), и движение вперёд (progressus).
Я познакомился с творчеством СТОКГОЛЬМА в 2007 году, когда вышел их дебютный альбом "Остановка". В этой пластинке поразительно сочеталось несочетаемое: уверенное мастерство и радость первооткрывателей, страстность и тонкость, печаль и драйв. Несмотря на то, что альбом вышел на мэйджор-лейбле, песни СТОКГОЛЬМА не стали звучать по радио и ТВ. В деятельности группы наступило некоторое затишье. Уже и не надеясь встретить группу в реальном мире, в конце сентября я обнаружил огромное количество афиш, возвещавших о презентации их нового альбома. Тогда я ещё не знал, что лидер СТОКГОЛЬМА Александр Быстрицкий - настоящий профессионал в области расклейки афиш.
С таким же профессионализмом СТОКГОЛЬМ подошёл к записи нового альбома. Он создавался намеренно небыстро. Ребята с ещё большей серьёзностью стремились достичь идеального результата. В этом им помогала идеальная творческая атмосфера в группе: СТОКГОЛЬМ не просто коллектив единомышленников - они живут одним, как настоящая семья.


Шведская семья

Алексей Анциферов: В наше время группы такого направления как инди-рок долго не живут, а вы не только продолжаете жить, но ещё и играете практически в неизменном составе всё это время. Как вам удалось собрать команду, из которой никто не хочет уходить? Почему всем интересно работать в группе СТОКГОЛЬМ?
Александр Быстрицкий: У группы СТОКГОЛЬМ большая предыстория. Второй человек в группе - барабанщик Тимур Ржанов, мы с ним знакомы больше двенадцати лет. И как-то так получилось, что мы оба из разных городов попали в небольшое село, где в культурной сфере понимали только друг друга. И на этом фоне родился наш музыкальный дуэт, мы играли, пели; своих песен тогда ещё не было, играли какие-то чужие песни. Решили, что нужно сделать группу. Думали, что группа будет у каждого своя, долго всё это обсуждали. А потом, снова погуляв по разным городам, оба оказались в Москве и решили, что вот он, момент, когда нужно создать группу.
На первой же репетиции был Саньбас (Александр Питаев, бас-гитарист группы - А. А.). Его мы нашли на концерте группы ТЕЛЕВИЗОР в Центральном Доме Художника. Через некоторое время пришла Дарина. Интересно, что все мы из разных мест. Я родом из Чечни. Тимур родился в Грузии. Саня с Дальнего Востока, из города Облучье. А Дарина - с севера, из Апатитов. И каким-то образом мы все собрались в Москве. Почему мы вместе всё время? Наверное, потому что мы как семья...

К разговору присоединяется Тимур Ржанов.

Тимур: Коллектив настолько сплочённый, что мы уже не воспринимаем Саньбаса просто как басиста. Он для нас немножко больше чем друг. Мы придём к нему на помощь в различных жизненных неурядицах. Получилось ещё так, что психотипы собрались странные в группе. Быстрицкий - агрессивный. Я обычно эту агрессию на себя принимаю. В большинстве случаев я встаю в оппозицию всем его идеям. Александр - генератор идей, я - шлифовщик, говорю: это не то, это не так. Мы собрались и подошли друг другу как кусочки паззла, поэтому не можем отвалиться. Саньбас уходил от нас, и в других группах ему было не так комфортно. Вернулся.
Александр: Когда возвратился Саньбас, мы почувствовали единение. Такое ощущение - "золотой состав"! Всё встало на свои места. И сейчас, в этом составе, мы снова стали семьёй. Мы вместе отмечаем какие-то праздники. У нас есть традиция вместе встречать Новый Год. Эти 5 лет мы репетируем по ночам по 6 часов...

К разговору присоединяется лидер группы TINTAL Фёдор Воскресенский.

Фёдор: Я не привык, кстати, видеть ребят иначе, чем в ночные смены. Я пару раз к ним заглядывал. Это единственная мне известная группа, которая репетирует с полуночи до шести утра.
Александр: Поэтому мы очень много времени проводим вместе, и можно сказать, что мы не только группа, но и некое сообщество "СТОКГОЛЬМ", небольшая такая семейка.
Фёдор: Шведская семья! СТОКГОЛЬМ же!

АА: Фёдор, как получилось, что познакомились предводитель крутой группы TINTAL и музыкант не очень известной пока группы СТОКГОЛЬМ, и даже решили вместе поработать над альбомом?
Фёдор: Много лет назад TINTAL играл с периодичностью раз в пару месяцев концерты в зале ЦДХ. В то время бригадой расклейщиков афиш ЦДХ руководил Саша Быстрицкий. А поскольку я достаточно тревожно относился к тому, висят ли наши афиши или нет, я познакомился с Сашей. Саша мне устраивал даже небольшой тур по городу и показывал, что наши афиши действительно висят, причем во множестве. А потом мы разошлись, и лишь спустя время выяснилось, что Саша живёт неподалёку от меня. Я был в гостях у соседки, автора текстов некоторых наших песен, и у нас закончился табак. Мы курили трубки. И я вспомнил, что Саша тоже любитель трубок. Дело было ночное, и я подумал: "Может, у Саши есть табак?" Мы позвонили ему. И, спросив табака, в итоге сошлись на долгое-долгое время. А дальше - более того: одна из недавних песен ТИНТАЛА под названием "На Палубе" была создана при значительном участии Саши Быстрицкого. Мы сидели, перебирали струны гитары, и песня очень-очень изменилась благодаря тому, что мы вместе её домысливали.
Александр: Дружба приносит творческие плоды.

Музыка, которая не прогибается

АА: У вас был большой перерыв между выходом первого и второго дисков. Группа меняла идеологию?
Александр: На момент выхода первого альбома у нас вообще не было идеологии. Мы делали то, что нам нравится, и это было всё, чем мы могли объяснить своё творчество.
Наш стиль мы назвали неодекаданс. Это наш стиль жизни, стиль существования. И идеология группы состоит в том, что мы осознаём - как коллектив, как группа, как знающие, образованные люди - что мы переживаем эпоху второго декаданса, когда происходит упадок культуры, упадок морали. И на останках всего этого мы стараемся дальше создавать музыку, которая не прогибается. Не то чтобы альтернатива, протест, а своё решение этих проблем. В чём-то, может быть, замкнутое. Все, что нас сейчас окружает, представляет собой неодекаданс, а мы просто заявляем об этом.

АА: На обложке есть надпись в рамочке: "инди-рок". Зачем было нужно обозначать на обложке стиль, сразу в лоб писать: "Ребят, мы играем инди-рок"?
Александр: Если издаёшься на каком-то лейбле, то некоторые надписи необходимы: общее время звучания, стиль - эти вещи обозначают то, что вы держите в руках. И если бы мы обозначили на обложке стиль как "неодекаданс", это бы никому ничего не сказало, потому что этот стиль принадлежит только нам, и в дальнейшем, я думаю, он приобретёт самостоятельное значение. А инди-рок - это стиль независимой музыки, который, в общем-то, ни к чему не обязывает.

АА: Декаданс первого периода (конца XIX - начала XX века) был двойственным периодом, для России уж точно. С одной стороны, действительно, духовный упадок, с другой - эпоха Серебряного века. Как ты считаешь, в наше время есть искусство такого же уровня?
Александр: Такое искусство есть, я знаю людей, которые делают нечто настоящее на фоне этого упадка. Но, как и во времена Серебряного века, во времена декаданса, это всё сейчас в андеграунде, это не популярно, не занимает главные позиции, а только набирает силы. Думаю, спустя 10-15 лет это станет таким же главенствующим, каким стала культура декадентов к середине ХХ века.

АА: Относите ли вы себя, вашу группу, к этому искусству?
Александр: Безусловно - да. Если бы я не относил себя к этому искусству, то мне бы пришлось бороться против себя же.

АА: У альбома "Остановка" было общее эмоциональное направление. Возможно, идеологии не было, но настроение, восприятие мира у группы было, наверное?
Александр: Тогда мы не нашли чётких границ этого ощущения. За этот большой перерыв между первым и вторым альбомом мы, можно сказать, выдохнули. Мы уже знаем, что делаем, как, и делаем это целенаправленно. "Остановка", как первый альбом любого коллектива - это проба пера. Если тогда мы записали всё, что хотели записать, и расставили так, как хотели, то сейчас, в "Неодекадансе", был целенаправленный отбор песен, мы хотели привнести какую-то идею, а не просто показать своё творчество. Мы отбирали песни, поддерживающие идею. Альбом - как спектакль, откуда не вырвешь сцену и не вставишь другую.

АА: На первом альбоме всё было трагично - трагичное восприятие мира у молодого человека. Почему так?
Александр: Не то чтобы совсем уж трагично. Песни пишутся на пике настроения. И кто-то пишет песни на пике хорошего настроения, и рождаются группы вроде БРАВО, ДЮНЫ и так далее. А кто-то пишет песни на пике тяжёлых раздумий и поёт об этом. Порадоваться жизни я могу всегда. А когда меня что-то беспокоит настолько, что это некуда деть, когда уже не хватает разговора с самим собой или с друзьями, тогда надо создать нечто большее. И пишется песня.

АА: То есть твои песни пишутся, когда ты чувствуешь одиночество, когда ты один на один с миром, когда некому тебе помочь, что-то сказать?
Александр: Не всегда от одиночества, от негативных чувств - иногда в результате каких-то глубоких размышлений.

АА: От негативных чувств, тяжёлых настроений, может родиться весёлая, оптимистическая песня?
Александр: Я думаю, да. Последняя песня в новом альбоме - "Так Будет Лучше" - позитивная.

Включите мозги!

АА: Почему ваша дискография не продолжилась прямо сразу: в год по альбому?
Александр: Мы не сразу начали записывать этот альбом. После выпуска первого нам хватало собственно его, чтобы не ринуться сразу в бой писать второй альбом. Во-вторых, у нас была большая дилемма с басистами. От нас после первого альбома ушёл басист. Долгое время мы играли с другим басистом. Потеряли очень много времени на сыгрывание и прочее. А недавно ушёл тот басист и вернулся старый. Группа восстанавливалась... Просто мы не та группа, которая может нанять сессионного музыканта, и всё будет хорошо. У нас вроде семьи: четыре человека, знают, чего ждать друг от друга на сцене, на репетициях. Шёл долгий период как восстановления группы, так и личностного восстановления, чтобы идеи созрели, чтобы всё было таким, как нам представляется, какое оно нам нужно. А для этого требуется время.
Первый альбом мы писали сами. Я давно увлекаюсь звукозаписью и стараюсь в этом что-то понимать, быть подвижным в этом отношении. Первый альбом мы, не спеша, за лето записали в домашних условиях. Потом принесли нужному человеку, и оказалось, что альбом можно выпустить. Вы сами слышали: там не самая плохая запись. А второй альбом мы целенаправленно писали в студии. Мы хотели профессиональной работы с профессиональными людьми, хотели добиться максимального качества звука, нам очень сильно помогла студия в этом отношении. Этот альбом мы писали два года.

АА: Вы уже анонсируете запись акустического альбома. То есть, такого большого перерыва уже не будет?
Александр: Не будет. Всё это время мы работали над акустической программой, в скором времени она будет готова. Это программа с очень небольшим количеством уже записанных песен и многими никому не известными песнями. Акустический альбом задумывался как альбом, который покажет другую сторону группы СТОКГОЛЬМ. Потому что для кого-то это может быть слишком тяжело, какая-то рваная музыка... А ведь есть песни, которые просто не сделать в группе с таким составом.

АА: Собираетесь реформировать состав?
Александр: Нет, полностью реформируется лишь состав инструментов. Наш басист сыграет на трубе, клавишница от диких звуков, которые у нас издаёт синтезатор, пересядет за классическое фортепиано, барабанщик будет заниматься перкуссиями, а я - играть на акустической гитаре. Мы даже песни, которые играются сейчас группой, будем делать максимально отличающимися о того, как они звучат в электричестве. Не для того, чтобы поклонники специально не смогли бы их узнать, а для того, чтобы показать другой их характер.

АА: Почему группа СТОКГОЛЬМ не стремится развлечь-отвлечь своего слушателя? Вы серьёзны, в песнях затрагиваете серьёзные темы, пытаетесь заставить человека думать, сознавать себя.
Александр: Посмотрите вокруг! Включите радио, телевизор. Нас всё старается отвлечь, абсолютно всё: музыка, видео. Мне многие говорят: "Я прихожу с работы усталый. Я хочу выключить мозги". И люди забывают их включать! Понимаете? В том-то и дело, что люди ходят с выключенными мозгами. Их ничего не интересует. У нас в группе зачастую заходят жестокие моральные, идеологические, политические споры. Человек должен быть человеком. То, что ты родился с двумя ногами, двумя руками и головой, еще не делает тебя человеком. А чтобы слово "человек" звучало гордо, должна быть душа, должно быть моральное совершенствование. С моей точки зрения, мне нет смысла создавать что-то, чтобы отвлечь людей от проблем. Их и так слишком многое отвлекает, чтобы выключать им мозги, пусть они их включат.

АА: А вас не тянут в готику? По своей внешней форме вы вполне подходите под это направление. Готические барышни у вас на концертах бывают. В то же время, я чувствую, что вас не привлекает звание "готической" группы.
Александр (Саньбасу): Тебя не тянет в готику, дружище?
Саньбас: Меня больше тянет к экспериментам каким-нибудь.
Александр: На концертах мы экспериментируем со звуками, с голосом. Когда я показываю людям альбом, они говорят: "Это что, синтезатор?" - "Нет, это голос" - "А это синтезатор?" - "Нет, это свист". Мы стараемся не стоять на месте, и не просто двигаться, а расширять выразительные средства. Стараемся экспериментировать, чтобы сделать на 100% процентов так, как нам нужно, а не просто взять шаблон, который будет более или менее соответствовать тому, что нам нужно. Зажимать себя в какой-нибудь стиль вроде готики, вообще в какие-то рамки - губительно. Поэтому мы создали свой стиль "неодекаданс", который отличают не риффы музыкальные, а отношение к жизни, отношение к миру.

Александр Быстрицкий представляет альбом "Неодекаданс"

"Декаданс" & "Неодекаданс"
Первый и последний треки альбома имеют практически одинаковый текст, за исключением одного слова - "декаданс" и "неодекаданс". Первая песня возвращает нас ко времени Вертинского. В альбоме она сделана в ретро-стиле, с шипением пластинки, со старым, полурасстроенным пианино.
Была написана песня "Неодекаданс". Потом мы сделали две - "Декаданс" и "Неодекаданс". У некоторых песен есть такие исключительные истории. Есть песни, которые пишутся очень долго. Но они пишутся не кусками. Вот там есть слова: "Декаданс - это танец на стекле". Эта фраза очень долго во мне была, а потом как-то раз я проснулся посреди ночи, схватил лист бумаги, схватил перо и чернила, которые мне подарили, и просто начал ловить. Как будто слышишь музыку какую-то, и побыстрее-побыстрее стараешься записать, чтобы ничего не забыть. И вот так я записал эту песню полностью, до последней строчки. А потом ребятам принёс и сказал: "Вот оно! Вот она, эта песня". В песне всё показано, и декаданс, и неодекаданс, и как к нему относиться. А музыкой показано, насколько изменился декаданс за это время. Насколько он другое представляет сейчас явление - его нельзя назвать "новым декадансом", "другим декадансом", "декадансом XXI века"...

"Мишень"
Это первая песня, которая у нас после "Остановки" родилась. Когда я пишу песни не о себе или не только о себе, я себя чувствую настолько другим человеком, что все чувства, все эмоции передаются, вплоть до панического ужаса. Здесь в какой-то момент я почувствовал, каково быть снайпером. Это люди, которые всё видят через прицел. Просто охотник, у которого есть цель, и эта цель не сделала ему ничего страшного. И в песне говорится о том, что так уж всё сложилось.

"Агония"
Очень старая песня, ей лет 6-7. Многие говорят, что там есть близкие им слова, метафоры. Не хочется раскрывать смысл этой песни, каждый понимает по-своему, но, мне кажется, главные строчки этой песни: "Я готов умереть сотни раз, только бы не пришла агония". Каждый человек боится не смерти, а вот этих секунд перед смертью. Поэтому многие говорят, что лучше бы я получил пулю в затылок и умер бы, не зная, что я сейчас умру, чем на смертном одре, ожидая, что вот сейчас, вот сейчас придёт она.

"Игла"
Это первые наши пробы с фальцетом. Я всегда был сторонником того, чтобы в песне всё было гармонично, и любые вкрапления были бы гармоничны. В этой песне читает стихи Фёдор. Когда он начинает их читать, меняется и музыка вместе со стихами. Я к тому это говорю, что "Игла" написалась именно как вот эти три куплета: два ровных и чётких куплета и рваные стихи с обратной рифмой.
Она написалась в городе. Я шёл и начал напевать: "Игла..." Просто напевал-напевал. Потом из слова "игла" начали рождаться строки. Я начал их ловить. Вообще, мне кажется, творческий процесс - это улавливание. Очень не люблю рифмоплётства, когда надиктовываешь рифмы, пытаешься их связать и получаешь красивые слова без смысла. Если бы я делал в группе все песни, которые у меня таким образом создаются, у нас было бы 500-700 треков. Это не песни. Это рифмы, из которых можно что-то создать. Но песня должна быть прочувствована, пережита. Поэтому я это сравниваю с каким-то улавливанием.

"Пять Тел"
Раньше она называлась "Пять Лет", потому что писалась песня пять лет! А потом нам не понравился этот пафос, поэтому назвали её "Пять Тел" - может, кто и догадается. Одна из немногих наших песен о любви. О пережитости всего этого дела, когда любовь становится в тягость: "Давай убьём её, отправим суку в рай". Я вообще против каких-либо жаргонизмов и грубых слов в песнях, но из песни слова не выкинешь.

"Всё Хорошо"
Как у нас происходит: я приношу песню, и мы решаем, будем её делать или нет. А не так, что я пришёл, и давайте делать песню. Если ребятам не нравится, мы не делаем. Когда я принёс эту песню на репетицию, сыграл под гитару, Тимур сказал: "Отвратительная песня. Меня от неё тошнит. Кошмар". Дело в том, что там встречаются строчки вроде: "Чувствуешь запах, чувствуешь вонь - это гниёт моя кровь". Мы её бросили. Потом я как-то одному человеку спел, другому. Потом на одном празднике спел, и все начали подпевать. Я говорю: "Ребят, давайте сделаем, хорошая песня". И её очень полюбили на концертах, и мы её полюбили, начали к ней по-другому относиться.

"Не Прикасайся"
Мы очень редко исполняем эту песню, потому что на концерте хочется больше драйва, покричать, потанцевать. А эта песня спокойная до глубины души. Я её сочинил на фортепиано. Я жил на квартире, где было пианино, и какое-то количество песен сочинил на нем. Принёс её ребятам, и постепенно, не сговариваясь, мы начали её делать. Мы её постоянно репетировали, но очень редко играли на концертах. Притом что после концерта подходили обязательно люди и говорили: "Вот это песня! Вот это оно!" А нам как-то не хотелось её играть, потому что это полное сбивание энергии. Мы кричим, орём, обличаем, нам хочется драйва, силы, а потом вдруг нужно остановиться, вдуматься. На альбоме она вся прошёптана в мегафон. Обычно в мегафон орут, а у нас шёпот. И это та самая песня, где я делаю соло голосом, а все говорят: "Это синтезатор! Что ты мне врёшь?"

"Ветер"
Эта песня долгое время была у нас в акустике. Не могу сказать, что эта песня прямо уж так хорошо у нас получилась. Когда долгое время играешь в акустике песню, а потом делаешь её в электричестве, ощущение не то. Мы решили оставить её в электричестве, играем её, но думаю, что полностью она себя раскроет на акустическом альбоме. По-другому никак. Песня очень старая, романтическая. Один мой друг, когда её послушал, сказал: "Ребята, так у вас есть рождественская песня!"

"Пряничный Мальчик"
Про эту песню один человек сказал: "Да-а, вот это декаданс!" Меня на неё сподвиг пряничный мальчик из "Шрека". Хотелось прочувствовать и показать трагедию через сладости: пряничный человечек идёт топиться с трюфелем тяжёлым на волоске карамельном. Такая ирония над готикой. Мы это утрировали, когда спели её на два голоса с Фёдором Воскресенским. У меня трагичный голос, у Фёдора весёлый и задорный.

"Злоба"
У этой песни очень интересная история. Как и в случае с "Декадансом", я очень долго ходил со строчкой припева: "Уходи, а я остаюсь, хоть мы не правы оба. Тебя ведёт моя грусть. Меня держит здесь злоба". Эта песня написалась за 40 минут поездки в метро на последнюю репетицию перед моей поездкой в Стокгольм. Мы не собирались делать репетицию вообще. Тимур говорил: "Ну, блин, ты уезжаешь в Швецию. Мы делаем репетицию, потом у нас месяц перерыва. Зачем тебе это?" В метро меня просто накрыли эти строчки, песня начала дополняться, раскрываться. Я всё резко записал. Пришел к ребятам, сыграл им. Долгое молчание. Потом Тимур говорит: "Ну что? Делаем!" И песня осталась именно такой, какой мы её тогда сделали экспромтом.

"Так Будет Лучше"
Я начал эту песню писать, прочитал первые два куплета подруге, она сказала: "Не заканчивай. Какая-то бредовая песня, слишком чёрная: "убей тело, убей душу, убей разум"..." Но она не знала, что в конце четвёртого куплета будет: "убей чёрта, убей беса, убей "друга", тебе с ними тесно". Наверное, у каждого в жизни бывает момент, когда ему говорят: "Ну чем ты занимаешься? Все люди как люди. Вы тратите деньги, время, не высыпаетесь. Это нужно кому-нибудь? Чем ты страдаешь?" Периодически нам говорят: "Слушайте, у вас нет никакого будущего. Вы не имеете права этим заниматься".
Иногда есть такие друзья, которые говорят не то, что тебе нужно, а то, что ты хочешь услышать. Такие друзья не лучше чёрта и беса. Когда ты приходишь, убитый горем от того, что у тебя ничего не получается, и собираешься уже бросить всё, собираешься уже всё к чертям послать, всё, что нужно - это чтоб тебе дали сил: "Нет! Рвись, руби человеческий лёд!" А по-другому никак! Мы иначе существовать не можем.


Фото: с официального сайта группы

Автор: Алексей Анциферов
опубликовано 19 октября 2010, 09:32
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
К этой статье еще нет комментариев | Оставьте свой отзыв

Другие статьи
   
  Rambler's Top100
 
Copyright © 2002-2024, "Наш Неформат"
Основатель
Дизайн © 2003 (HomeЧатник)
Разработка сайта sarov.net
0.06 / 6 / 0.009