Василий К.: Чистота души

[Старый Пионэр]

Курский вокзал - не самое лучшее место для встречи с незнакомыми людьми. Но, тем не менее, когда я в очередной раз поднял голову, то сразу понял: это тот, кто мне нужен. По кассовому залу шел длинноволосый мужчина в темных очках. С первого взгляда было ясно, что он не принадлежит этому миру очередей за билетами, дорожных баулов и угольной пыли. И все же... И все же в нем нельзя было не разглядеть Странника. Не Перекати-Поле, бессмысленно переносящего свое тело по мировым просторам, а Странника, имеющего цель и стремящегося к ней всю свою жизнь. Я поднялся с пола и приветствовал Василия К. рукопожатием.

Если вы еще ничего о нем не слышали, то вправе спросить, почему так кратко - "К."? Это сокращение связано с его настоящей фамилией, но мне представляется справедливой и другая версия. Учитывая, что Василий живет в Швеции, но более этого - его внешнюю и внутреннюю осанку, и ту естественную силу, которая почти зримо существует в нем и вокруг него, я склонен предположить, что за буквой "К." таится его неназванный титул - Конунг. Есть в нем что-то от викингов, уж поверьте.

Квартира, где живет Василий во время своего нынешнего пребывания в Москве, похожа на убежище беженцев или нелегалов. Ободранные толстометровые стены, ржавые трубы, туалет, своим окном более напоминающий карцер, кухня с минимумом столовых приборов и максимумом надписей на стенах и обилием каких-то бесполезных мелочей, разбросанных по всем доступным плоскостям, изуродованный пол - современная московская квартира, никак не изменившаяся за прошедшие двадцать лет. Хозяева квартиры - странные люди, вызывающие в первый момент опасение за их рассудок и нрав. После знакомства выясняется, что совершенно напрасно - это добрые, внимательные и интересные люди. Поэтому неудивительно, что Василий чувствует себя вполне комфортно, снимая здесь комнату с зарешеченным окном. Единственное неудобство - толщина стен, потому что для того, чтобы поговорить по мобильнику, приходится выползать на подоконник и чуть ли не вжиматься в решетку лицом, дабы обеспечить приемлемое качество связи.

Мы только что пришли, а потому идем на кухню пить чай. Симптоматично, что первый разговор проходит именно на кухне. Как мне это все знакомо. Диктофон лежит на банке с кофе, бесстрастно фиксируя звон единственной чайной ложечки.

Старый Пионэр: Расскажешь что-нибудь про "бытие твое"?
Василий К.: Ты еще спроси, как дела.

СП: Как дела?
Василий: Пока все хорошо, но чувствую, что скоро придет необходимость, которая всегда приходит - отключиться от русского культурного поля. Оно очень мощное, оно все время шумит и в нем много лишнего. Нужно будет опять уехать в Швецию, там поваляться на диване, побродить по тихим улочкам. Нужно будет почиститься - почистить голову, почистить уши.

СП: А такие бренные мелочи как деньги?
Василий: Нормально. Конечно, хотелось бы, чтоб их было больше, но на те основные мелочи, которые жизненно необходимы и необходимы для того, что я делаю, этого хватает.

СП: А группа?
Василий: Вот им на жизнь не хватает.

СП: Приходится подрабатывать?
Василий: Да. Мишка, гитарист, занимается техническим переводом с английского. А я играю, помимо концертов с группой, еще сольные акустические концерты, так что мне хватает. В мае было штук семь концертов.

СП: Устаешь?
Василий: Устаю, конечно. Знаешь, такая парадоксальная вещь - когда много концертов, начинаешь хуже играть. Почему? Когда играешь много концертов, между концертами неохота сидеть заниматься. Когда играешь на концерте, основное внимание уделяешь эмоциональной подаче, созданию атмосферы, а чисто технические штучки - гитарные и вокальные - пропадают. То есть на них не обращаешь внимания. И это входит в привычку, начинаешь играть расхлябанно. И это накапливается, накапливается, как правило, к концу моего "русского сезона"... блин.

СП: Больше трех месяцев не выдерживаешь?
Василий: Да. К тому же, сейчас начинается лето, по клубам уже не поиграть. Самое время поехать в Швецию, заняться тем, чем нужно заняться, и отдохнуть.

СП: А вообще в Швеции... Там тоже такие же дома, такие же подъезды?..
Василий: Нет! Там такого нет. Но здесь все это компенсируется другими вещами. Вот, например, пришел я снимать комнату. Незнакомые люди - друзья друзей. Я захожу с гитарой, и они меня спрашивают: "Ну чё, музыкант? Небось, по ночам на гитаре играть будешь?" Я говорю: "Да нет". Они: "А почему?!" Я понял, надо здесь жить. Тут действительно можно репетировать хоть целую ночь. Этот дом начал строиться лет триста назад, у него стены совершенно звуконепроницаемые. Так что все это компенсируется человеческим фактором.

СП: Почему именно Москва? Она отличается чем-то от других городов?
Василий: Ты знаешь, все эти базары типа "Ма-асква", "ма-асквичи"... Я не думаю, что они оправданы, потому что принципиальной разницы нет. Есть маленькие различия на местах. Например, в Ставрополе жизнь сильно отличается от москвичей, а вот между питерцами и москвичами я разницы, хоть убей, не вижу. Атмосфера в городе - да. А вот разницы между людьми, как они общаются, как себя ведут - нет. Я думаю, что все это сильно преувеличено. Почему именно Москва? А что Питер? Рок-столица? Так ведь играть негде, клубы закрываются. В Москве просто удобнее. Все есть, все под боком. Может быть, это связано с людьми - не уверен, - но в Москве все лучше работает: организация концертов, договоренности с людьми. Больше вероятность, что все сбудется. И это хорошо. В Питере все как бы знакомы. Вот подходит ко мне человек, который меня два раза в жизни видел, и говорит: "Ну, чё, мне платить за концерт, что ли?! Мы же с тобой бухали пять лет назад на кухне". Я в Питере полтора года не мог себе устроить электрический концерт, только в июне этого года удалось договориться. Не мог договориться с клубами. "Ребята, приезжайте играть бесплатно". На фиг надо. А сейчас с "Манхэттеном" договорился. Раньше "Манхэттен" был гадюшником, но сейчас они перестроились, и все вроде бы хорошо.

СП: Раньше существовало некое, может быть, выдуманное рок-братство. Сейчас единственный объединяющий момент - зарабатывание денег. Я не говорю, что зарабатывать деньги - это плохо, но ведь должно быть еще что-то кроме?
Василий: Не надо путать зарабатывание денег и желание, чтобы твой проект функционировал. Если хочешь только деньги зарабатывать, занимайся другим делом. А вот чтобы проект функционировал, чтобы выпускать пластинки, выступать в клубах... Если на тебя не будет в клубы ходить народ, чтобы платить тебе и тому же клубу деньги, то тебе негде будет играть. Вот и все. Здесь очень много моментов. Я бы не стал так огульно говорить, что один интерес - зарабатывание денег. Их нужно зарабатывать, если хочешь, чтобы все это продолжалось.

СП: Не кажется ли тебе, что рок-музыкантам у нас платят неадекватно мало?
Василий: Нет. Им платят ровно столько, сколько народа на них ходит. А какова причина этого - уже другой вопрос. Причины глубокие, корневые. Рок у нас народной музыкой, как, скажем, в Америке, не стал. И фиг его знает, станет или нет. Это основная причина. Вот кто-нибудь скажет: "Я не собираюсь кататься по провинции за двести баксов". А кто ж ему даст больше, если на него придет столько-то человек, которые готовы заплатить столько-то денег? Зачем организаторам концертов вкладывать в это свои деньги и прогорать?

СП: А есть какие-то этические, нравственные, наконец, просто идеологические границы? Нормально ли для рок-музыканта выступать за приличную плату, например, в одиозном проекте "Фабрика Звезд", как это сделал Олег Скрипка?
Василий: Скрипка - известный циник. Я думаю, что в его согласии был элемент цинизма. Опять же, здесь дело не в общих устремлениях, а в том, где проходят эти границы в каждом отдельном человеке. Для меня "Фабрика Звезд" - однозначное зло. Абсолютное зло. К нему приближаться - это значит быть сопричастным этому злу. Я бы не стал этим заниматься ни за какие деньги, не стал бы ни в каком виде даже рядом там находиться. Мне цинизма не хватило бы, чтобы придать этому какой-то разворот, который меня бы устроил. У Скрипки, видимо, хватило. То есть границы, конечно, существуют, но одну общую проводить не стоит.

СП: Эти границы продиктованы какой-то идеей? Культурной, социальной?
Василий: Понятием, что такое искусство, зачем ты этим занимаешься, какие цели, что первично, что вторично.

СП: Что первично для тебя?
Василий: Я думал об этом неоднократно, но никогда не пытался оформить это в какой-то краткой фразе или в нескольких фразах... Первично то, что нужно хранить себя и свою душу в чистоте. А искусство, в котором ты себя выражаешь, - это уже следствие.

СП: В альбоме "Сломскудаск" ты сказал: "Господи, оставь меня в покое". Сегодня у нас в стране шоу-бизнес популярнее и влиятельнее Бога. Можешь ты сказать аналогичную фразу в адрес Шоу-бизнеса, чтобы он оставил тебя в покое?
Василий: А он меня особо не достает. Для нашего шоу-бизнеса я не очень привлекателен в том виде, в котором я представлен сейчас.

СП: Почему?
Василий: Потому что настроение и идеи, которые я закладываю в песни, не очень стыкуются с тем, что происходит у них наверху. Есть еще один аспект: у них стандарт на саунд. Мне от их саунда, как правило, херово становится. Я не хочу так записываться. Моя первая попытка компромисса состоится как раз вот сейчас. Я поеду к одному мастеру компьютерному. Мы попытаемся соорудить что-нибудь, чтобы и меня особенно не тошнило, и чтобы это там прошло. Он говорит, что знает, какой там стандарт. Там звучание в определенных частотах. Мне не нравится, как это звучит. Вот я и буду с ним сидеть и пытаться сохранить то, что, по моему мнению, должно остаться, и чтобы прошло по их категориям.

СП: А "Массаракш"? Он, вроде бы, не встает поперек "Нашего Радио"?
Василий: Не думаю. Там у меня грязновато, а им нужно все чистенько. Не хочу я так. Я хотел бы, чтобы был легкий Нил'Янговский срач - с ленцой, с расхлябанностью, с земляной рыхлостью.

Впрочем, мы еще успеем поговорить, а сейчас уже пора двигаться в путь. У группы ВАСИЛИЙ К. И ИНТЕЛЛИГЕНТЫ - репетиция. Репетиционная точка находится совсем недалеко - пять минут ходьбы - на территории какого-то то ли завода, то ли производственного объединения. Здесь же репетируют Ирина Богушевская и Елена "Бутч" Погребижская. Правда, общий ландшафт предполагает, скорее, наличие каких-то суровых металлических волков в стиле death или doom - кирпичные здания с выбоинами в стенах, черными прутьями арматуры и березками, высунувшимися из подоконников. Металлистов здесь не видно, но панки есть - приехавшая с Чукотки группа НУЛЕВАЯ ПОЗИЦИЯ...

Репетиция группы Василия проходит не совсем традиционно. То есть Василий, конечно, задает ей направление и содержание, но не вмешивается, когда ребята начинают выяснять что-то между собой или пытаются сыграть какой-то момент по-новому. Василий стоит и внимательно наблюдает за тем, что происходит. Иногда все же не удерживается и дает короткие советы или призывает двигаться дальше, так как репетиционное время не бесплатное. Основное внимание уделяется техническим моментам, а не эмоциональной стороне исполнения. Ребята стараются изо всех сил, по несколько раз подряд повторяя никак не получающийся момент, вроде припева в "Христиании". Общее впечатление - группа друзей-единомышленников, но никак не аккомпанирующий состав лидера-звезды. Даже существенная разница в возрасте не мешает этой атмосфере.

Жара встречает нас своими потными объятиями на выходе из подвального помещения. Теперь уже каждому в свою сторону. Василий едет к тому самому компьютерному мастеру, который "знает стандарты". Предполагается, что если мы сегодня и встретимся, то только вечером, но форс-мажорные обстоятельства почти российского масштаба не позволяют Василию добраться до пункта назначения, и он возвращается гораздо раньше. Значит, есть время еще немного пообщаться. Так что "энергетический кризис" имеет не только темные стороны.

Возвратившись, Василий неожиданно делает предложение сходить вечером на концерт. "Куда, на кого?" "На какого-то барда. Его фамилия - Козловский. В клуб "Табула Раса". Выяснилось, что ни я, ни Вася про Козловского ничего не слышали, но сходить на концерт все же решили, а пока до концерта оставалось время, которое мы потратили на ужин и беседу.

СП: То, что ты музыковед, тебе не мешает в музыкальной деятельности?
Василий (смеется): Мешает! Знаешь, почему? Тут два измерения. Во-первых, я слышу то, что другие не слышат. У меня обычно больше причин отнестись к своим исполнителям плохо, а не хорошо, чем если бы я просто воспринимал их на эмоциональном уровне. С другой стороны, занятия музыковедением расширили мой кругозор; я просто больше могу воспринять. Я очень пристрастный человек, но я был более пристрастным до изучения музыковедения. Теперь я могу найти что-то хорошее в музыке, которую раньше вообще не мог воспринимать. Теперь я могу ввести себя в ту систему координат, в которой эта музыка сделана, и оценивать эту музыку уже из этой системы координат, а не из своей, то есть амбивалентно. Например, я во время обучения узнал, как минималисты делают свою музыку, и сам попробовал сделать что-то в этой области. Чем очень горд, кстати.

СП: То есть побудительным мотивом стали чисто музыкальные моменты? Большинство музыкантов, отвечая на вопрос, как родилась та или иная песня, говорят о личных переживаниях, окружающей жизни, но не упоминают о том, что их подвигло на написание песни знакомство с тем или иным музыкальным приемом или пластом музыкальной культуры.
Василий: Но при этом они забывают, что кто-то когда-то научил их сопрягать аккорды и ритмы, слова и звуки. И продолжают учиться постоянно - на музыке, которую они слышат. Про это почему-то люди редко вспоминают. Черт его знает. Я тоже могу сказать, что некоторые песни у меня возникают от событий каких-то, людей, от того, что я услышал или увидел, но чаще это некое астральное тело. Зародыш такой, который начинает ворочаться и испускать какие-то эманации, как правило, музыкальные. Они в зародыше музыкальные, но их нужно еще оформить. Даже ключевая какая-то фраза, пара слов - это уже музыка. В них заложен грув и ритм. Так что я не буду недооценивать роль просто музыки и музыкального восприятия мира в том, как песни появляются.

СП: Что для тебя есть музыка, к которой нет претензий? Тот же названный тобой ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ?
Василий: Видишь ли, к ВЕЖЛИВОМУ ОТКАЗУ у меня нет претензий, потому что я считаю, что эта музыка очень хороша вне зависимости от ее принадлежности к русскому культурному полю. Таких групп у нас практически нет. Есть джаз. Может, есть какая-то электронная музыка, но я в ней плохо разбираюсь.

СП: А такие расхожие штампы "хорошести" как АУКЦЫОН и TEQUILAJAZZZ?
Василий: Да ни в коем случае. Вряд ли. Абсолютно нет. Тот же самый АУКЦЫОН, пусть и в меньшей степени, хорош в русской культурной системе координат. Я люблю Калугина, Арефьеву, люблю ПИКНИК... ну, допустим, еще БГ. Но все эти ребята совершенно не конвертируемы. Объяснить, почему они хорошие, человеку, который не знает русского языка и не в курсе русских реалий, практически невозможно. Вот история была, когда я кавер на ПИКНИК делал. Мне директор позвонил и сказал, что есть возможность сделать кавер на ПИКНИК. Я сказал, что можно попробовать. Начал делать заготовки на "Мы Как Трепетные Птицы" под гитару, потом позвал Адама Перссона (его мнение для меня всегда порядочного веса эталон, даже если я с ним не согласен. Редкого вкуса и эрудированности человек - более позднее пояснение ВК): делаем это и это. Он приходит ко мне домой: "На что делаем кавер?" Я говорю: "Сейчас тебе поставлю, но, по-моему, у нас получится не кавер, а пародия". "Ладно, поставь оригинал". Я ставлю оригинал, начинает звучать "Мы Как Трепетные Птицы" в исполнении ПИКНИКА. Через минуту он говорит: "Вась, спокойно. Это уже пародия". То есть по всем понятиям, как должна звучать рок-музыка, ПИКНИК - это не совсем рок-музыка. А ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ - это редчайший случай, когда я ставлю эту музыку западному человеку, и мне не стыдно. Мне не надо объяснять, что у них очень кайфовые тексты, и для русского человека это звучит здорово. К людям, которых я люблю - Калугин, Арефьева, тот же ПИКНИК - у меня единственная претензия: они не конвертируемы. Ну, что уж теперь...

СП: А в чем причина? Плохо играют?
Василий: Нет. Потому что культурный контекст очень сильно связан с языком. Причем не только в перспективе ментальной, но и в исторической.

СП: Та-ак, а возьмем, к примеру, песню "Лой Быканах". Она конвертируема?
Василий (с легким смехом): Не знаю. Знаешь, я думаю, что нет. Потому что этот текст написан Гребенщиковым так, чтобы он забавно звучал по-русски. Чтобы подобный бессмысленный текст написать по-шведски, его надо писать шведу. Но я вот что могу еще сказать: эта неконвертируемость характерна для всех локальных не англосаксонских рок-школ. В Швеции есть то же самое, что соответствует русскому року, и этих музыкантов слушать не очень интересно человеку, который не понимает шведского языка. Потому что, насколько я понял, богатая и сложная поэтическая составляющая в песенной форме подразумевает то, что музыкальная компонента стремится к некой усредненности, мейнстримовости. Я даже думаю, что, если когда-нибудь буду писать магистерскую диссертацию - на степень магистра музыковедения - я вот эту тему и возьму. Это очень интересно. В песнях, где поэтический момент играет роль, если музыкальное сопровождение будет сильно экспериментальным, будет уже не то. Это не мой вымысел, и это справедливо не только для России. В Швеции есть тоже пласт культуры, который ориентирован только на шведский язык, и за пределы Швеции не выходит. Никакой ни ROXETTE, ни ACE OF BASE, ни Мальмстин к этому вообще никакого отношения не имеют. Это шведские Гребенщиковы, Викторы Цои, Шевчуки и Летовы. Недавно я съездил в Грецию и увидел там то же самое. Зашел в магазин и попросил дать мне что-нибудь греческое, где важна поэтическая составляющая, греческий рок. Мне продали пластинку - абсолютно неинтересно слушать. Сразу прослеживается параллель с нашим роком - если предложить послушать его человеку, не понимающему русский язык.

СП: Но ведь Боба Дилана у нас слушают.
Василий: Боба Дилана у нас слушают, потому что он представитель империалистической, довлеющей англосаксонской цивилизации. Так повелось уже. Так принято. Получается так, что в локальных, не англосаксонских культурах подобная песня диктует мейнстримовость музыкальной формы. Именно это и делает их песни неконвертируемыми. Это не хорошо и не плохо. Это так есть.

СП: Как-то мне сложно сразу принять подобную точку зрения. Неужели без английского языка "конвертация" невозможна? Есть же обратные примеры.
Василий: Какие?

СП: Офра Хаза.
Василий: А там что, поэтическая составляющая имеет какое-то значение? Ни малейшего. Хотя сложно об этом судить. Я спрашивал у одного моего знакомого иудея, что там за стихи. Он сказал, что практически примитивная попса. Великие сингеры-сонграйтеры из локальных культур не станут звездами за пределами своей культуры. Сколь бы великими они ни были.

СП: А немцы разве относятся к англосаксонской культуре?
Василий: Немцы не относятся, но ты же видишь, что они сразу ориентировались на нечто другое. Самые известные имена в Германии - CAN, KRAFTWERK - изобретали новую музыку. Если сейчас приехать в Германию и спросить у них про германский рок, они надают кучу записей, которые, я просто уверен, будет нам совершенно неинтересно слушать. Потому что будут те же самые три-четыре аккорда. Я почти уверен, что я прав.

СП: Хорошая поэзия давит музыку?
Василий: Не давит. Ставит ей условия.

СП: Можно и так сказать. Диктует свои условия?
Василий: Ну да. Это происходит на нескольких уровнях, не напрямую, но... да.

СП: Получается, что у нас в России подавляющее большинство групп - с хорошей поэзией?
Василий: Нет, не с хорошей поэзией, а таких, где смысловая нагрузка в текстах важна. И неважно, хорошая это поэзия или нет. Вот КОРОЛЬ И ШУТ. Неважно, какая это поэзия, но то, как они пишут текст - это их фишка, это важная составляющая акта. Вот поэтому они популярны в России среди людей, которые понимают, о чем они, собственно, поют. Представь, что их слушают иностранцы. Совершенно никакой панк, два мужика бегают и что-то орут. Все.

СП: А у Мамонова тексты важны?
Василий: О-о, да.

СП: "Проснулся я утром..."?
Василий (аж подпрыгнув и взмахнув руками): Так в том-то и дело! Таким голосом при таком аккомпанементе! Там все составляющие крайне важны. Если убрать текстовую составляющую, а также интонацию голоса, по которой понятно любому русскому, что это за персонаж, будет уже неинтересно. Я над шведами регулярно опыты ставил. Я им кучу нашей музыки давал слушать. Я видел, на что они положительно реагируют.

СП: И на что?
Василий: На ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ, что неудивительно. И почему-то им Калугин в акустике понравился, что меня одновременно удивило и погрело. Я им "Nigredo" поставил, они говорят: "Слушай, здорово!" "Хорошо, сходим". Приехали в Россию, смотрим: Сергей Калугин и ОРГИЯ ПРАВЕДНИКОВ. А я тогда еще не знал, что такое ОРГИЯ ПРАВЕДНИКОВ. Я своим шведам говорю: "Вот это тот человек, которого я вам ставил. Пошли, послушаем". Заходим. Стоит Калугин с ирокезом, в кожаных штанах, в жилетке. Гитарист волосатый делает джи-джи-джи-джи. У барабанщика много барабанов, по которым он взад-вперед. Шведы повтыкали-повтыкали и спрашивают: "Вась, это что? Пародия?" Я сам еще послушал маленько, чтобы самому понять, пародия это или нет, и говорю: "Нет, мужики, это все очень серьезно". "Да-а-а..." С точки зрения человека, который не знает, что такое Калугин, ОРГИЯ ПРАВЕДНИКОВ - это неинтересно. Причем, я за шведов моих ручаюсь - это очень музыкально образованные и эрудированные люди. У них со вкусом все в порядке. А я... Я не могу простить ОРГИИ то, что они делают с Серегиными великими песнями.

СП: Хорошо. А к своей группе у тебя претензии есть?
Василий: Полно. А к каким? К ИНТЕЛЛИГЕНТАМ?

СП: Нет, к KURTEN.
Василий: У меня к ним есть претензии, но это, опять же, связано с тем, что я, Вася - чувак русский. Понимаешь? Допустим, им нравились те вещи из нашего репертуара, которые здесь катили хуже остальных. Адам у меня спрашивает с унынием в голосе: "Опять песню будем играть с аккордами и со стихами?" "Массаракш", где песни действительно с аккордами, мелодиями и текстами, песни, которые можно исполнить под гитару, им совершенно не интересен. Больше всего им нравились минималистические вещи вроде "Мы Все" или "Экзистенциализм". Я понимал их мотивы, но меня это немножко ломало, хотя я, естественно, ничего с этим не мог поделать. У меня были к ним претензии еще такого рода: некоторые песни требовали более техничного подхода, что умеет у нас большинство кабачников. Они этого не умели. Они как выросли с пост-панком, с JOY DIVISION, с ранними THE CURE, выучились играть, вот и умеют играть корневой минималистический рок-драйв, что большинство наших как раз не умеет. А в техническом, профессиональном плане их, наверное, и в училище не приняли бы. Но это менее важные вещи. Если бы у меня был выбор, я бы привез их сюда и играл бы с ними всю жизнь. А моих нынешних здешних ребят я пытаюсь вести по той же дорожке, постепенно показывая им, что, как мне кажется, хорошо, а что плохо.

СП: Получается?
Василий: Большей частью - да. Я стараюсь им не диктовать, а ограничиваю пространство отсюда досюда, и прошу попробовать найти в этих рамках что-то свое, что им самим интересно. Главное, чтоб им было интересно.

СП: Записываться с ИНТЕЛЛИГЕНТАМИ будешь?
Василий: Пока не планирую. Во-первых, просто рано, а во-вторых, просто не нужно. Большинство вещей, которые я хотел записать, уже записаны.

СП: А концертный альбом с ними записать?
Василий (назидательно, учительским тоном): Рано им еще. Слишком много лажи еще. Будет все слышно. Вообще, если просто воткнуться в пульт и живой альбом делать- херня получится. Надо потом чистить, что-то перезаписывать...

СП: Тебе из отечественных концертных альбомов хоть один сколько-нибудь понравился?
Василий: Да. "Анатомия" Ольги Арефьевой. Я его до дыр заслушал. Аквариумовский концерт, который они записывали на 25-летие, ничего так. А больше что-то ничего в голову не приходит.

СП: Ты сталкивался с тем, что люди не верят в искренность твоих песен?
Василий (почти с гордостью): Да.

СП: Ну, и что?
Василий: А что? Я вижу, что человек думает, что я - мудак. Ну, и пусть себе думает. Например, этот... Новиков из FUZZA. Почему-то он обратил на меня всю имеющуюся в его закромах неприязнь. Причем он слышал меня всего раз и вполуха. Я, вроде бы, тогда ничё так играл, нормально играл, но он меня возненавидел, решил, что я полное говно, и вот недавно помешал мне вписаться на какой-то фестиваль. Тимоха, мой директор, пытался меня куда-то вписать на фестиваль. Вроде бы, в Москве. Это все происходило то ли в ЖЖ, то ли в аське, но тут встрял этот самый Леонид Новиков, который ныне один из редакторов "Rolling Stone", и начал: "Да Василий К. - говно! Да он весь пафосный! Да музыка у него говно, а записано - еще хуже!" И организатор фестиваля Тимохе отвечает, что вот, знающий человек такие вещи говорит, так что извини. Черт его знает. Я понял одну вещь: если ты вылезаешь на подиум, становишься хоть как-то заметен, то через какое-то время обязательно появятся люди, которые будут говорить: "Ты - ничтожество, вали на фиг отсюда". Чтобы ты ни делал, такие люди обязательно появятся. На них я вообще не ориентируюсь. Те, которым нравится, позволяют этому всему двигаться дальше.

СП: Какова вообще твоя аудитория?
Василий: Аудитория самая разная. Начиная с людей, с которыми я просто хотел бы дружить и уже дружу, вплоть до людей, о которых я думаю: "Господи, чего же я не так делаю? Что же этот ублюдок опять на мой концерт приперся?" Я ничего усредненного или обобщенного здесь не могу вынести.

СП: Тот же Илья Черт говорит о тебе, что ты - настоящий поэт...
Василий (кривляясь): Да! И продолжает: "А вся слава-то у меня!"

СП: А еще далее обосновывает это положение дел тем, что народ у нас до тебя еще не дорос. Я продолжаю раскручивать логическую цепочку и делаю вывод, что те, кто ходит на Василия К., все-таки доросли. Стало быть, аудитория должна быть какая-то особенная?
Василий: Черт его знает. У меня же песни всякие есть. У меня есть песня "Слава Тебе, Яйца", "Карлссон" тот же самый. Ты слышал песню "Карлссон"? Вот эта песня может понравиться вообще любому. Я знаю, что "Карлссоном" я могу завести, например, сборище бандитов. А вообще слишком сложный вопрос. Не знаю...

СП: Не уверен насчет обязательной популярности того, что легкодоступно. У нас на радио большой популярностью пользовалась твоя песня "Ты Держишь Страну".
Василий: Здесь забавная история. Я не совсем сам эту песню придумал. Есть такой человек Ульф Люнделл. Это шведский БГ. У него есть песня "Folket Bygger Landet", что переводится "Народ Строит Страну". В принципе, "Ты Держишь Страну" похожа на нее. Я подумал, когда услышал эту песню: "Если швед может так прямо и резко спеть, если столь утонченный поэт, который пишет и романы, может спеть для шведского народа такую песню, почему бы мне не найти в себе такую чистоту, которая позволит мне написать подобную песню для своего народа совершенно искренне?" И получилось. Я думал, что меня все начнут пинать: "Опять эта вонючая социальность, которая уже задрала в русском роке! Сколько уже можно этих кинчевых и гражданских оборон?!" А вроде бы люди нормально, правильно воспринимают ее. И слава Богу.

СП: Ты ведь не только музыковед и музыкант, но еще и поэт...
Василий: Но с одной "галочкой": ни в коем случае не буду представлять свои песенные тексты как самоценные стихотворения. Вообще в большинстве случаев я не считаю, что песенный текст - самоценное стихотворение. Это происходит крайне редко и уж совершенно точно, что не в моем случае. Песенный текст - это жанр, который требует музыки. Года два назад вышла книжка текстов Ника Кейва, поэтический сборник. Его дружно запинали на Западе, потому что все эти тексты без музыки никак не идут. Кейв - великий рок-поэт, но именно в песенном жанре. Я считаю, что такая ситуация нормальна. Поэтому я не просто поэт, а поэт-песенник. Ужасное, правда, словосочетание, ха-ха-ха.

СП: Хорошо. Что, на твой взгляд, отличает песенную поэзию от песенной непоэзии?
Василий: Я тебе не смогу ответить, потому что объективные критерии отсутствуют начисто.

СП: Это понятно. В искусстве вообще их нет.
Василий: Да, но все искусствоведение дружно занимается тем, что пытается их найти и сформулировать. На эту тему пишутся толстенные книжки, и куча людей на этой теме кормится. Поскольку объективные критерии отсутствуют, есть критерии субъективные. Для девки 12-летней настоящая поэзия - это РУКИ ВВЕРХ, а то, что БГ пишет, не поэзия, а вообще непонятно что. Вот и все, что я могу сказать.

СП: Так просто не уйдешь. С точки зрения твоего субъективного персонального мнения - что отличает?

Василий замолчал, сделал вид, что сильно занят ужином. Внезапно запиликавший мобильник протянул ему руку помощи, за которую Василий тут же ухватился. Вечно говорить не получилось, но, заметив мой неотрывный вопросительный взгляд, Василий хитро сощурился и сказал, что надо взять сигарету. Какое-то время он прикуривал у открытого окна, а потом выпустил облако дыма и произнес:

Василий: Я вспомнил о том, что я ни разу не обращался ни к себе, ни к другим людям с фразой "а-а, это не поэзия". Видимо этот критерий у меня отсутствует вообще. Поэтому я не знаю, что можно ответить. Мне что-то нравится или не нравится...

СП: И по какой причине может не понравиться?
Василий: Не нравится по той причине, что за этими текстами я не вижу интеллектуального или духовного человеческого класса. Вот тогда мне не нравится. Мне не нравится, когда у человека еще душа не выросла. Тут хотелось бы еще сказать о формальном владении процессом написания стихов. Есть некие правила, чтоб это звучало, вибрировало, чтобы в этом была какая-то красота. Разновидностей красоты бывает множество. У человека может самая распрекрасная душа, но он просто не умеет этого делать.

СП: А у тебя не бывает так, что текст не нравится, но ты понимаешь, что это на самом деле поэзия?
Василий: Да, конечно. Это так же, как с музыкой. Мне может не нравиться, но я понимаю, что это очень хорошо. Вот, например, Умка. Меня некоторые ее тексты очень сильно ломают, но, в то же время, я не могу сказать, что это плохо.

СП: А она - филолог...
Василий: Это ничего не значит. Вон, Тикки из БАШНИ ROWAN тоже филолог, а такую херню пишет. Я слышу просто, что тексты Умки, независимо от моего мнения - хороши. А мне они не нравятся. Хотя многие ее вещи нравятся. Нет, эти вещи я четко разграничиваю: "нравится/не нравится" и "хорошо/плохо".

СП: Почему ты не озвучиваешь полностью свою фамилию?
Василий: Потому что моя фамилия - это свойство просто человека вне искусства, а Василий К. - это название состояния, в котором я нахожусь, когда действую в качестве артиста. Это не тот Василий, у которого настоящая паспортная фамилия. В нем есть много от того первого, но много и другого намешано.

СП: В жизни и на сцене ты совсем разный или есть пересечение?
Василий: Конечно, есть общее поле. Откуда же я на сцене буду брать все это?

СП: На сцене ты используешь переживания из настоящей жизни?
Василий: На сцене переживание утрируется, выпячивается вперед. Его углы и острые грани направляются на людей, и тогда это получается уже представление. Представление и переживание - взаимосвязанный процесс. Если я что-то переживаю и рассказываю тебе в приватном общении, я делаю это одним образом, а со сцены я делюсь этим переживанием с людьми совсем другим способом.

СП: Когда ты на сцене рассказываешь о своем переживании, ты воспроизводишь то состояние?
Василий: Хм-хм... На сцене я воспроизвожу то состояние, в котором я был, когда пытался описать это переживание. Так будет точнее. Получается как бы вторая переработка. Первая переработка была, когда я это состояние вспоминал и писал песню, а вторая переработка - когда я исполняю песню со сцены. Несколько ступеней.

СП: А слушатель, воспринимая твое исполнение, совершает третью переработку?
Василий: Видимо, да. Какая бы она ни была. Она может радикально отличаться от той, что была у меня, но и ладно. Так и надо.

СП: Насколько важно понимание тех мыслей, чувств, эмоций, которые автор заложил в свою песню? Вдруг слушатель понимает и принимает ее совершенно иначе, нежели автор?
Василий: Да ради Бога. Если я вижу, что человек принял на волне, схожей с моей собственной, то это хорошо, и я за это благодарен. А если человек принял это совершенно на своей волне, но, тем не менее, принял, то это ничуть не менее ценно. Это ничуть не менее истинно. Главное, чтобы действовало.

СП: Как я посмотрю, ты, при всей твоей пристрастности к музыкантам, к слушателю совершенно не пристрастен?
Василий: Не-а. Совершенно. Если я вижу, что песня действует на человека, то это и хорошо. Если я вижу, что на мой концерт пришел человек, с которым я никогда бы не пересекся, не стал бы общаться, но при этом песни зацепили какие-то уголки его души, то это прекрасно.

Теперь предстояло выяснить, какими слушателями будем мы сами, потому что подошло время выходить из дома. До клуба "Табула Раса" идти от квартиры тоже не больше пяти минут. Истинно говорит Василий, тут всё под боком. Ну, пошли на концерт...

[molodoj mudak]

odno iz ludshih intervju Vasi kotorye chital. Subjektivno kaneshno.

[podsolnux]

вот же интересное интервью! давно таких хороших интервью не читала!

[Даин]

не без пафоса,.... но оч неплохо...))

[Le-murrr]

Вася здесь невероятно хорош, интеллигентность и эстетика - думаю он сам это осознавал и отвечал на вопросы с этаким самолюбованием. Вроде "Ай да Вася, ай да сукикин сын!"