 |
| |
|
|
| |
"Комсомольская Правда" 10.01.1991 (рок в СССР)
«Видит Бог: я устал быть подпольным певцом...»
Сегодня эти слова Бориса Гребенщикова справедливы для целого поколения рок-музыкантов
 Идите туда!
У вас напряженное лицо. Когда вы пытаетесь поставить рядом два слова «рок-н-ролл» и «советский», вам хочется встать и уйти. Вы вспоминаете кадры случайной телепередачи — и вам нехорошо.
Мне тоже. Поэтому я не смотрю телевизор.
Я хожу на концерты. Нет, не во дворцы спорта. В клубы, где играют музыканты, которых очень редко показывают по телевизору. Почему? Потому что редакторы считают, что эта музыка не для масс.
Харьков, 14—15 декабря 1990 г.
Еще два года назад в Харькове было нельзя. То есть рок-н-ролл был подпольем в общественно - политическом смысле слова. Теперь, пожалуй, можно, если это солидно обставить. Поскольку передача «Чертово колесо», устроившая этот фестиваль, имеет отношение к ЦТ, а значит, к Останкинской башне, а значит — к Кремлю и Мавзолею — значит, можно. Но майор милиции, осуществляющий охрану Дворца культуры, в доверительной беседе говорит, что лично он бы все это разогнал бы к чертовой матери.
София Ротару — это да. Это понятно. А это кто такие на сцену вылезли? Кто их знает? Кому они нужны?
Добавлю, что если раньше в стране было три центра рок-музыки, то теперь в каждом крупном индустриальном городе есть свой собственный «Чайф», и «Аквариум», и Лу Рид, и Артем Троицкий. И свой Джон Пил.
Великобритания, 1977 г.
Джон Пил — это музыкальный радиокомментатор, работающий на государственной станции Би-би-си. Он показал всей порядочной Великобритании, где панки зимуют.
Джон Пил в свою программу включал группы, которые больше трехсот человек на концерт не собирали. В общем, любителей. Ведь никто не знал, что Стинг станет при жизни классиком, что Дэвида Берна внесут в список ста тридцати персон, «изменивших лицо современной Америки».
Харьков, 1990 г. (продолжение).
Наш Пил — Андрей Гансон, похожий на грустного Карлсона, хоть и работает на ТВ, также невидим и находится за кадром. То же и во время харьковского фестиваля: он у пульта монтирует сигналы, подаваемые с камер. Он не думает о том, как потом отснятый материал придется «пробивать» сквозь частокол советской гласности...
Киев — Свердловск — Магадан, 1990 г.
«Чертово колесо» такие же камикадзе, как и те, кого они снимают. О самой передаче у нас знают не больше, чем о группе «Бриллианты от Неккермана». Вместе со своими помощниками Андрей носится по стране, выискивая ту музыку, которая лично ему кажется интересной. Как ловец жемчуга.
Они просто сели на поезд и поехали по стране. Удивительным чутьем они почувствовали, что главные события сейчас не в Москве и Ленинграде. Именно они показали широкой публике, кто такие «Настя» и «Вопли Видоплясова».
Вообще «Чертово колесо»— первая телепередача в СССР, которая может показать рок-концерт живьем, без купюр. Хотя, казалось бы: много ли и?вилин надо иметь, чтобы понять, что резать концерт на куски, это как делать репортаж о хоккейном матче, вырезая из него «скучные» моменты. Но если вспомнить, какой компот у нас сделали из концерта для Нельсона Манделы или вспомнить телефестиваль «Программы «А», то полтора часа «Насти» живьем в эфире кажутся чуть ли не революцией.
Кстати.
Вроде бы понятно, что тоталитарность — это понятие не только политическое.
Наша массовая информация с единственным общенациональным телерадиоцентром, с двумя-тремя общенациональными газетами — неизбежно тоталитарна. Люди, которые здесь работают, волей-неволей ориентируются на так называемые массы. А массы, в зависимости от возраста, любят «Любэ» и Пугачеву, поэтому господа журналисты даже при поиске новых имен ориентируются именно на эти вкусы. Иногда замкнутый круг, обычно случайно, прорывается: благодаря единственной статье в «Огоньке» и единственной трансляции по ТВ «Музыкального ринга» стал суперзвездой Гребенщиков. Пластинки были потом... И вдруг выясняется, что массам нужна не только эстрадная жвачка.
Но дело в том, что рок-н-ролл по самой формуле антитоталитарен, и в этом же смысле революционен (а не в смысле штурма Зимнего). Одним людям ближе «Алиса», а другим — «Аукцион», на Украине сейчас настоящая битломания по поводу «Воплей Видоплясова», а в Сибири знаменита «Гражданская оборона». «Вежливый Отказ» принципиально ориентирован на меломана и знатока, а у «Наутилуса» всегда был демократичный трехаккордный напев.
Это лишь Рома Жуков хочет стать чемпионом Вселенной (я вовсе не против)... Рок-н-ролл же без плюрализма неосуществим.
Предупреждение Когда я говорю о подполье («андеграунде»), я уже не имею в виду диссидентско-социальную сторону дела. Подпольные артисты, в эпоху гласности, это те, «о ком не говорят и не пишут», то есть это чисто рыночный термин: они выступают в маленьких зальчиках, раздают свои записи друзьям и обсуждают свои проблемы в самиздате. И это нормально, что самиздат сохраняется в пору гласности.
США, 1966—1969 гг.
Кстати, сам термин «андеграунд», насколько я понимаю, появился в США середины шестидесятых, когда в моде у богемной молодежи было «подпольное» кино, то есть альтернативное Голливуду. Затем с кино этот термин распространился на музыку, да и на все альтернативное искусство, а потом уже приобрел идеологический оттенок — когда началась Революция-68.
Ленинград, 21—23 декабря 1990 г.
В свое время Александр Житинский, ведущий рубрики «Записки рок-дилетанта» в журнале «Аврора», объявил конкурс магнитоальбомов. Идея с конкурсом была блестящей, и усилиям «рок-дилетанта» мы обязаны открытием многих неизвестных групп, и легализацией и популяризацией рок-н-ролла вообще.
Затем ему пришла в голову идея устроить фестиваль участников конкурса, который и состоялся в 89-м году. А под завязку года девяностого мне посчастливилось побывать на втором фестивале «Авроры».
Вот только удовольствия я получил мало. Новых групп было немного. «Звезд» не было вообще. Так сказать, фестиваль второй лиги. Музыканты, замороченные организационными проблемами и проблемами со звуком, выдают на-гора процентов двадцать своих возможностей (не забывайте, что выступали еще совсем неопытные люди, которые на сцене года по три-четыре). Неудивительно, что хорошо выступили лишь «матерые» «Крематорий» и «Чайф» да очень талантливые «Конец, Света!» из Магадана и ленинградские «Два самолета».
Кстати, «Чайф», выложившись на полную катушку и удостоившись овации, отправился в гримерку переодеваться. Не успели музыканты прийти в себя после выступления, как туда ворвались два милиционера и, угрожая газовыми баллончиками, выгнали: мол, пора уже и честь знать («Чайф» выступал последним, и персонал спешил по домам). Когда музыканты отправились в «Икарус», который должен был везти их в гостиницу, автобус, оказался переполнен «тусовкой». В итоге герои дня, усталые и злые, поехали с инструментами в гостиницу своим ходом.
Мне понятен известный ленинградский пафос подполья и неограниченной свободы. Мол, у нас «всегда так было». Но результат налицо. «Рок-н-роллу навязывается имидж грязной, необязательной, а главное, скучной тусовки».
Надо бы наконец понять те самые законы жанра, за чистоту которого столько пострадал ленинградский рок-клуб: из рока нельзя вычесть понятия шоу, проблемы аппаратуры, зала, системы рекламы и торговли и еще тысячи мелочей. Нужны профессионализм и профессионалы.
Чтобы даже у злопыхателей не было проблемы, как совместить слова «рок-н-ролл» и «советский», а была бы просто музыка, которая никогда не была ни советской, ни антисоветской.
Харьков, декабрь 1990 г. (окончание).
Хотя у тамошних промоутеров во главе с энтузиастом-любителем Сашей Мартыненко и были очевидные промашки, союз «Чертова колеса» и местного отделения агентства «Новости» сделал маленькое чудо.
Группы были подобраны, как цветы в искусстве икебаны. Чувство правды и безукоризненный вкус. «Настя» и «Апрельский Марш», «Восточный синдром», «Миссия-антициклон», «Конец, Света!», «Кошкин дом», Пит Адерсон, Ник Рок-н-ролл. «Вежливый Отказ» и «Разные люди». «Вопли Видоплясова» и «Вика». Жаль, нет места рассказать подробней. Скажу только спасибо за открытие фестиваля — за молодую харьковскую группу «Ку-Ку!».
Даже тот самый майор милиции смягчился в конце разговора и сказал мне: «Вот эти ребята из Киева... Я бы их, пожалуй, в машине бы слушал. Поставил кассету — и слушал». Это о «Воплях Видоплясова».
Больше всего меня потрясла молодая публика. Та самая, которая так и норовила курить в неположенных местах. Давно я не встречал столько светлых и красивых лиц сразу.
Мне показалось, что не в магазинах и конторах, а там — в этом зале — я видел подлинное лицо нашего потерянного, пьяного, уставшего до срока и такого одинокого поколения.
О. ПШЕНИЧНЫЙ.
Автор: Старый Пионэр
опубликовано 17 января 2008, 12:16
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие записи архива
|
|
| |
|
|
|  |
|