Олег Гальченко Автор
Зарегистрирован: 22.08.2005 Сообщения: 204 Откуда: Петрозаводск
|
05 Мар 2023, 20:38 - Бананан и все-все-все (жизнь и творчество Юрия Чернавского, |
|
|
Утверждение штандартенфюрера Штирлица, будто "всегда запоминается только первое и последнее слово", справедливо далеко не всегда. Скажем, все прекрасно помнят, чем заканчивается фильм Сергея Соловьева "АССА". Под блеск зажженных зажигалок и крики юных фанов Виктор Цой провозглашал наступление новых времен: "Переме-е-ен! Мы ждем перемен!!!" Это уже не просто классика кинематографа, а символ целой эпохи. Как "Аврора" из эйзенштейновского "Октября", долбанувшая холостыми по Зимнему так прицельно, что многие до сих пор считают это документальной съемкой 1917 года, как поэты-"шестидесятники", читающие стихи в Политехническом в "Заставе Ильича" Марлена Хуциева. А вот для того, чтобы вспомнить, чем "АССА" начинается, надо уже напрячься.
А там после панорамы зимней Ялты, после взрывного барабанного соло Георгия Гурьянова в мелькающих огнях дискотеки появляется Сергей ("Африка") Бугаев и начинает нести в микрофон ту самую веселую околесицу, которая и дает имя его персонажу - Бананану:
Я как-то раз с утра звонил одной девчонке,
Но как ни наберу - гудки короткие.
И вдруг из трубки вылез маленький мальчонка,
Не больше спичечной коробки.
Я очень испугался и спрашиваю "Ты кто?",
А он залез в стакан.
Напился и ответил, спрыгнув на тахту:
"Я мальчик Бананан.
Ту-ту-ту".
Здравствуй, мальчик Бананан.
Ту-ту-ту. Ту-ту-ту.
Здравствуй, мальчик Бананан.
Ту-ту-ту. Ту-ту-ту.
Здравствуй, мальчик Бананан.
Весь саундтрек фильма выстроен как описание изменений, происходивших в сознании целого поколения в середине 80-х годов. От беззлобного стеба - до песен протеста, от беззаботных танцев - к отчаянию и осознанию, что так дальше жить нельзя, но как надо - непонятно тоже. И то, что за стартовую точку отсчета был взят не какой-нибудь стандартный шлягер советской эстрады, а нечто странное, сюрреалистическое, похожее то ли на глюк, то ли на экзерсисы роботов, которых еще в 60-х западные ученые пытались научить литературному творчеству, вряд ли случайно. То, что вызревало в массовом сознании накануне перестройки, другим языком описать было невозможно. А нашел этот язык композитор Юрий Чернавский - человек, который мог бы безбедно жить, работая на конвейере, производящем хиты для "звезд", а вместо этого из самых банальных, примитивных элементов монтировал музыку будущего. Причем он так заигрался в свои странные игры, что начисто утратил представление о том, где пролегает граница между авангардом и ширпотребом, а заодно и нас запутал, попутно сделав всё возможное для того, чтобы советская эстрада превратилась в цивилизованную поп-музыку. А увидев результаты своих трудов, предпочел эмигрировать как можно дальше от страны, так полюбившей его песни.
В середине 90-х некоторые студии звукозаписи распространяли его главную работу - альбом "Банановые Острова" на кассетах в паре с модными, но начисто лишенными чувства юмора "Рок-островами" Владимира Захарова. Как хорошо, что маэстро этого не видел!..
Мальчик из Тамбова
Юрий Александрович Чернавский родился 17 марта 1947 года в Тамбове. И музыке начал обучаться уже в пять лет по инициативе родителей, надеявшихся именно так оградить сына от вредного влияния улицы. Влияния меньше не стало - по словам Чернавского, поначалу он в новом занятии углядел только одну пользу: в футляр от скрипки удобно было складывать яблоки, украденные из соседских садов. Посещение музыкальной школы, а затем и местного музучилища, носившего имя С. В. Рахманинова, воспринималось скорее как малоприятная обязанность. Все изменилось после того, как в училище приехал с инспекцией профессор, известный скрипач Алексей Горохов. Опытный педагог оценил по достоинству старательную игру юного скрипача, одобрил его интерес к творчеству Паганини и дал ряд мудрых советов, которые запомнились на всю жизнь. "Ноты - это просто костыли, guidelines. Прежде нужно услышать музыку в себе, а потом уже играть, следуя собственному чувству, что это твоя музыка. То есть сначала появляется четкое ощущение, и только потом звук. И так всегда, с момента, когда ты взял в руки инструмент", - будет философствовать Юрий Александрович в интервью "Коммерсанту" полвека спустя.
С этого момента началось настоящее творчество, напряженная работа над собой, ночные репетиции в актовом зале училища. А тут как-то незаметно подкралось и увлечение джазом, с которым классика конкурировать не смогла. Чернавский самостоятельно освоил саксофон, снимая партии один в один у американских виртуозов типа Джона Колтрейна, записи которых с некоторым опозданием добирались до провинциальных музыкальных гурманов, и первый свой коллектив организовал с товарищем по учебе Олегом Куценко. Квинтет выступал на танцах и вечерах студенческой самодеятельности, а как-то раз даже съездил на фестиваль в Саратов. Активная концертная деятельность ничуть не мешала будущему хитмейкеру получать высшее образование - по окончании училища он еще успевал учиться в тамбовском филиале Московского института культуры по классу композиции и оркестровки. В 1969 году в Тамбов на гастроли приехал из столицы популярный биг-бэнд под руководством Бориса Ренского, и Юрий влился в его состав в качестве саксофониста и аранжировщика, сделав, таким образом, окончательный выбор в пользу профессиональной эстрады.
Следующие пять лет ушли на работу в оркестрах Леонида Утесова, Олега Лундстрема, Дмитрия Покрасса, и задержаться хоть где-то надолго не удавалось. Это была отличная школа для начинающего музыканта. Однако вкусы руководителей всех упомянутых коллективов сформировались еще при НЭПе, а затем были заметно подкорректированы в годы борьбы с космополитизмом. Нет, далеко не во всём они были замшелыми ретроградами, где-то даже осознавали архаичность своей музыки - недаром же в последние годы жизни тот же Утесов не очень-то любил, когда его называли "джазменом". Но попробуй убедить рядовых утесовских оркестрантов хотя бы чуть-чуть усложнить аранжировки, если они уже много лет подряд играют песни из "Веселых ребят" в неизменной первоначальной версии! Весьма похожую ситуацию неразрешимого конфликта поколений через десять лет в одной из ранних песен ДИНАМИКА иронично опишет Владимир Кузьмин:
В воскресный день к двенадцати часам,
Всех обсудив за пивом блюзовых гигантов,
Собрался в клубе джазовый ансамбль
Из городских известных музыкантов.
Два саксофона, барабаны и кларнет,
Рояль, гитара и тромбон, пришедший позже часом,
Одна труба, второй трубы сегодня нет, -
Она болеет вместе с контрабасом.
Они играли недозрелый джаз,
Нестройно и не вместе, но довольно смело.
И все вздыхали: "Нелегко у нас джазменам!
Вот у них - другое дело".
И старый сизоносый музыкант
Все причитал: "Вот раньше мы играли"
И долго напевал про свой талант,
Который почему-то не признали.
Затем, когда в футлярах кончился портвейн,
Послали гитариста в магазин и приняли добавки.
Веселый тенорист кричал: "Ну кто такой Колтрейн?
Сыграл бы я не хуже, повыше б были ставки!"
И только юный гитарист был настоящий оптимист,
Он уважал тяжелый рок, и все смеялись: "Дурачок!"
Затем пришел басист и начал всех смешить
Рассказом, как трубу жена не отпускает.
И произнес серьезно: "Бросаю завтра пить
И буду заниматься, - Стенли Кларк на пятки наступает".
Затем играли долго в домино,
Пока в бутылках и в мозгах не стало пусто.
И разошлись, качаясь, словно из пивной,
По ресторанам - продавать свое искусство.
И только юный гитарист тогда еще был нищ и чист,
Работал сторожем в порту и струны рвал свои в поту.
Надев фуражку, он ловил в эфире рок,
Ружье ему тогда еще давать боялись.
И сторожа когда сменялись,
Всегда смеялись: "Дурачок!"
Первым местом работы, где Чернавский наконец-то почувствовал себя в кругу единомышленников, оказался созданный в 1973 году Муслимом Магомаевым Азербайджанский государственный эстрадно-симфонический оркестр. Лучший вокалист советской эстрады считал для себя унизительным выступать и записываться с кем попало. Пользуясь покровительством азербайджанского партийного вождя Гейдара Алиева, он собрал под свое крыло виртуознейших инструменталистов, способных добиться по-настоящему современного звучания. Надо сказать, что усилия не пропали даром. Сохранились концертные записи тех лет, где оркестр исполняет инструментальные пьесы Муслима Магомедовича, и там есть в чем сравниться с Полем Мариа и Бертом Кемфертом. И что за замечательные люди сошлись в нужное время в нужном месте! Главный дирижер Николай Левиновский вместе с барабанщиком Виктором Епанишниковым и контрабасистом Владимиром Двоскиным в конце 70-х создадут легендарную джаз-роковую группу АЛЛЕГРО, воспитавшую в своих рядах несколько джазовых звезд следующего поколения (в том числе Игоря Бутмана) и прорвавшуюся на международный рынок. Талантливый пианист и композитор Герман Лукьянов 1978 году сделается лидером ансамбля КАДАНС, стараниями которого на протяжении нескольких десятилетий будет стираться грань между джазом и академической камерной музыкой. Тромбонист Владимир Бударин - новосибирский вундеркинд, уже в 12 лет руководивший своим самодеятельным оркестриком, к двадцати пяти переигравший с кучей составов, в том числе у Анатолия Кролла, - позднее попадет к Олегу Лундстрему и в 1977-1978 годах примет участие в записи двух пластинок с музыкой Глена Миллера и Дюка Эллингтона - своеобразной хрестоматии, по которой молодежь знакомилась с классикой американского свинга. Особенно теплые дружественные отношения у Чернавского сложились с Александром Пищиковым, тенор- и сопрано-саксофонистом, ставшим звездой еще в середине 50-х на первых легальных джазовых фестивалях в Риге, а затем завоевавшим и столицу: "В оркестре Муслима Магомаева я познакомился с Сашей Пищиковым - блестящим саксофонистом, играющим в стиле Джона Колтрейна. Интересно, что первая композиция, которую я сыграл на саксофоне, была "A Love Supreme" Джона Колтрейна. Послушав ее впервые, я вообще ничего не понял - непонятные пассажи, "левый" бэкграунд - бред, одним словом. Я записал этот бред нотами и к концу работы уже начал понимать логику этой сумасшедшей композиции. Тогда мне было 17 лет. Так вот, Саша был так же заражен Колтрейном до предела, и, естественно, мы сразу нашли общий язык. Мы лазили по трактатам Конфуция и Юма, изучали теорию эмоций Джеймса, труды Ницше и Шопенгауэра. "Так говорил Заратустра" вообще была нашей настольной книгой, мы ее буквально растащили на цитаты. Полезное было время", - вспоминал Чернавский в уже цитировавшемся интервью.
Экспериментировать с любимой музыкой оркестранты имели возможность только в свободное от основной деятельности время. А его при достаточно плотном гастрольном графике оставалось немного. Правда, трудоголик Магомаев умел щедро благодарить людей, деливших с ним все тяготы и радости артистической жизни. Касалось это и чисто финансовой стороны дела. Музыкант получал за концерт 70 рублей, в то время как народные (!) артисты СССР получали по ставке 20-40. В месяц выходило более чем 1500 рублей: на две зарплаты можно было купить двухкомнатную квартиру, на две с половиной - автомобиль "Волга". Увы, но в стране, официально провозглашавшей лозунги типа "кто не работает, тот не ест!" или "от каждого по способностям, каждому по потребностям!" именно человек, честно зарабатывавший себе на жизнь своим умом и талантом, выглядел наиболее подозрительно. Еще в 1969-м органы ОБХСС завели уголовное дело на Магомаева после того, как тот триумфально выступил на 15-тысячном стадионе в Ростове, чуть сам же не пострадал в невольно спровоцированной им давке и получил в качестве гонорара шестьсот рублей вместо положенных двухсот. Тогда певца спасло заступничество шефа КГБ Ю. В. Андропова, убедившего чиновников из окружения Фурцевой, что скандал лучше замять. Сам же Магомаев узнал о грозящей ему опасности, находясь в Париже, но решительно отмел все соблазнительные предложения об эмиграции, не желая подводить оставшихся на родине родственников. И его возвращение, видимо, тоже оказало определенное психологическое воздействие на правоохранителей - крайними в результате оказались филармонические администраторы, пытавшиеся за счет суперзвезды обогатиться и поддержать сидевший на мели местный казачий хор.
Однако недоброжелатели в Минкульте все равно остались. И когда запахло новым наездом, джазовые звезды начали разбегаться из оркестра. Однажды пришлось задуматься об уходе и Чернавскому.
Фантазеры
К этому моменту он уже начал испытывать сильный интерес к рок-музыке и особенно к джаз-року. И попробовать себя в новом качестве решил в составе какого-нибудь профессионального вокально-инструментального ансамбля. Первым таким ориентиром на пути Юрия Чернавского оказалась ФАНТАЗИЯ.
В истории отечественной популярной музыки данный ВИА заметного следа не оставил - если не считать нескольких шлягеров, записанных совместно со Львом Лещенко, в том числе знаменитое добрынинское "Прощай" и тухмановскую "Соловьиную Рощу". История ФАНТАЗИИ - это иллюстрация к басне Крылова "Лебедь, рак и щука" в самой что ни на есть наглядной версии. Создавая ансамбль в 1975 году при московской областной филармонии, руководитель первого в СССР чисто женского ВИА ДЕВЧАТА Всеслав Лавров мечтал о мощной шоу-группе, ориентированной на фолк в современных электрических аранжировках. В соответствии с замыслом он подобрал для первого состава сильную хореографическую и соответствующую ей по уровню вокальную секцию - причем в состав последней, помимо прочих, попал известный в будущем певец Сархан Курбанбеков, он же Сархан Сархан. Однако отношения с филармоническим руководством у Лаврова не сложились почти сразу, и он был вынужден передать руководство Виктору Акопову - бывшему перкуссионисту магомаевского оркестра. Новый лидер в творческие проблемы глубоко не вникал, а все больше занимался решением чисто организационных (в том числе кадровых) вопросов, и однажды пригласил в ансамбль своего давнего знакомого Юрия Чернавского в качестве клавишника.
Хотели как лучше, а фактически запустили процесс распада коллектива. Дело в том, что всей репертуарной политикой в ФАНТАЗИИ ведал пианист Игорь Дорохов, бывший приверженцем чисто коммерческой эстрады. Из-за него из концертной программы начали исчезать фольклорные номера, уступая место стандартному шлягерному материалу. Юрий Чернавский же к советской массовой песне всегда относился с иронией: "Все ВИА были проштампованы "принято худсоветом филармонии". Поэтому слушать и тем более играть такую музыку было невозможно и противно. С моих детских скрипичных времен я слушал любую музыку, только не совковую. Таким образом, моя голова была полностью забита западной музыкой, и это никак не было связано с моим чувством патриотизма".
Объяснить это своим соратникам, а тем более заставить их пойти на смелые поиски новых форм было непросто. Дорохов сопротивлялся особенно отчаянно и в конце концов не выдержал - ушел в аккомпанировавшую Лещенко группу СПЕКТР, прихватив с собой почти всех вокалистов.
Это в какой-то мере развязало руки Чернавскому, уже сформировавшему ритм-группу из барабанщика Юрия Китаева и басиста Сергея Рыжова, ставших его главной опорой во многих будущих проектах. С вокалистками проблем тоже не возникло: как раз тогда в ансамбль пришла молодая певица Ксения Георгиади вместе со своим мужем - пианистом и аранжировщиком Павлом Павловым. Теперь концертную программу делили на три отделения: в одном 3-4 песни исполняла Ксения, в другом примерно столько же - Сархан Сархан, в третьем уже шли плоды совместного творчества всего ансамбля. Причем в репертуаре присутствовала и модная "фирма", чисто технически недоступная большинству ВИА - в том числе и кое-что из BONEY M. В 1978 году ФАНТАЗИЯ даже решилась на участие в конкурсе советской песни в Сочи, запомнившемся, впрочем, музыкантам не самим выступлением, а знакомством с Матвеем Аничкиным и руководимыми им МОЛОДЫМИ ГОЛОСАМИ (будущим КРУИЗОМ).
Новые друзья, приписанные к Тамбовской филармонии, строили большие планы на будущее, а ФАНТАЗИЯ, кажется, уже достигла потолка своих возможностей. Каких-либо ясных перспектив даже на самое ближайшее время не просматривалось. И очень скоро Чернавский вместе с Рыжовым, Китаевым и Сарханом поспешили перейти в состав прозябавших под крылом Тульской филармонии КРАСНЫХ МАКОВ.
А ФАНТАЗИЯ с горем пополам дожила до 1982 года, меняя руководителей и участников, как-то раз очень ненадолго даже приютив у себя юного Александра Выгузова (пока еще не Малинина), но так и не создав ничего по-настоящему запоминающегося.
Танцы с маками
К концу 70-х годов ВИА КРАСНЫЕ МАКИ оказался в весьма неоднозначной ситуации. С одной стороны, в состав коллектива стеклись высококлассные музыканты, иногда с рок-н-рольным прошлым, и это прошлое заметно сказывалось в творчестве - например, в настойчивом стремлении играть джаз-рок. Однако бывают же случаи, когда собравшиеся вместе талантливые люди не знают точно, куда им двигаться и чем выделиться из толпы таких же крепких середнячков! Здесь была примерно такая история. Вообще-то КРАСНЫЕ МАКИ появились на свет после того, как самодеятельные музыканты из города Макеевка Донецкой области во главе со студентом донецкого музучилища - клавишником и композитором Аркадием Хаславским - объединились под вывеской ВИА КАЛЕЙДОСКОП и устроились на работу в один из местных заводских клубов. Оттуда их довольно скоро позвали в сыктывкарскую филармонию, попутно заставив переименоваться в ВИА ПАРМА (ТАЙГ). Погастролировав чуть менее года с репертуаром, состоявшим из двух песен на языке коми и русскоязычных номеров, в том числе сочиненных руководителем, и не нажив сколько-то заметной популярности, ребята в декабре 1975-го наконец доехали до Тулы. Здесь-то директор местной филармонии Михайловский их и убедил остаться, предложив не только новое название, но и более выгодные условия работы. Название, кстати, было позаимствовано из бывшей тогда на слуху у всех баллады Юрия Антонова "Маки" ("Неужели вам снятся атаки тех, кто с этих холмов не пришли?"). В следующем году ансамбль отправился на конкурс эстрадной песни в Сочи, где завоевал второе место. В 1977 году их первый миньон вышел на фирме "Мелодия", песни с которого - в том числе ремейк "Соловьиной Рощи" - пробились в эфир радио и телевидения. Но не прошло и нескольких месяцев, и почти весь состав вместе с аппаратурой, реквизитом и инструментами, находившимися в личной собственности Хаславского, перекочевал во Владимирскую филармонию, обустроил себе репетиционную базу в Москве, и превратился в ансамбль ЗДРАВСТВУЙ, ПЕСНЯ - в будущем также весьма популярный. Тулякам же досталось только право на старое название и два участника первого состава - басист и вокалист Владимир Пономаренко и певец Александр Григорьев, известный также в качестве автора русского текста песни Демиса Руссоса "From Souvenirs to Souvenirs".
Новому руководителю Валерию Чуменко пришлось, по сути, многое воссоздавать с нуля, и развернутая им деятельность иногда напоминала спасение всем миром разрушенного землетрясением города. Скажем, на роль музыкального руководителя ансамбля был приглашен трубач Геннадий Жарков из ПЛАМЕНИ, славившийся не столько виртуозной игрой, сколько роскошными усами, показывать которые крупным планом телевизионщикам было строго-настрого запрещено (носить усы в то время имели право только ПЕСНЯРЫ, убедившие цензоров, будто это часть белорусского национального костюма!). Во время совместных выступлений аранжировки некоторых песен помогал делать руководитель ВИА ЛЕЙСЯ ПЕСНЯ Михаил Шуфутинский, а иногда - их же клавишник Виталий Кретов. Музыканты, набранные в постоянный состав, тоже имели весьма серьезные послужные списки. Несколько лет в КРАСНЫХ МАКАХ было суждено проработать Александру Лосеву - бывшему солисту ЦВЕТОВ, разогнанных за пропаганду хипповой идеологии. Знаменитость номер два, приглашенная Валерием Чуменко - певец Александр Евдокимов, участвовавший в 1978 году в записи экспериментального миньона Давида Тухманова с песнями "Памяти Гитариста" на слова Роберта Рождественского и "Памяти Поэта" на слова Андрея Вознесенского. Не менее ценным приобретением стал и пришедший в 1979 году из САМОЦВЕТОВ певец Аркадий Хоралов. Этот обладатель, может быть, и не очень выразительного, но достаточно приятного лирического баритона, кажущийся хмурым в жизни и воплощающий на сцене образ мечтательного романтика, вскоре стал фронтменом группы. Уроженец города Мелитополя, окончивший мелитопольский институт механизации сельского хозяйства по специальности "инженер по технологии и организации ремонта машин", обладатель юношеского разряда по легкой атлетике, некоторое время игравший в футбол за сборную родного города, Аркадий еще будучи студентом начал сотрудничать с институтским самодеятельным эстрадным оркестром, при котором создал собственную бит-группу ГРИФЫ. Здесь он был не только солистом, но и пробовал сочинять свои первые песни - при том, что исполнять приходилось в основном общеизвестные чужие хиты. В 1972 году Хоралова пригласили в ничем не примечательную - несмотря на участие многих будущих звезд (от Александра Малинина до Сергея Пенкина) - группу ПОЮТ ГИТАРЫ. Двумя годами позже певец оказался уже в аккомпанировавшей Софии Ротару ЧЕРВОНОЙ РУТЕ, и хоть в ней тоже задержался всего на три года, дружба и совместное творчество с семейством Ротару продолжилось на многие годы. Именно София Михайловна познакомила Хоралова с поэтом Андреем Дементьевым. Произошло это в редакции журнала "Юность", которым Андрей Дмитриевич начал руководить после ухода автора "Повести о настоящем человеке" Бориса Полевого. Музыкант и литератор прекрасно поняли друг друга, Дементьев подарил Аркадию несколько своих текстов, и из одного из них - "Давай попробуем вернуть..." - почти сразу, почти экспромтом родилась одна из самых популярных песен вокально-инструментальной эры. По пути в КРАСНЫЕ МАКИ Хоралов еще немного попел джаз в эстрадном оркестре Армении под руководством Константина Орбеляна и засветится в составе САМОЦВЕТОВ с несколькими композициями, одна из которых - "Горький Мед" - тоже может считаться классикой жанра. Но лучшие свои записи он все же сделал гораздо позже...
Вот в какую компанию вписался Чернавский со своими бывшими соратниками из ФАНТАЗИИ! Теперь же к ним присоединился и Руслан Горобец - певец, композитор, бывший аранжировщик легендарного украинского ВИА ЧАРИВНИ ГИТАРЫ. Он в ансамбле стал вторым клавишником, а третьим оказался Юрий Щеглов, ранее нигде себя не проявивший, а здесь внесший свой посильный вклад в формирование нового стиля - электронного поп-рока с активным участием духовой секции. Последняя состояла из отличного саксофониста Сергея Левиновского и трубача, флейтиста, а по совместительству еще и авангардного поэта, умеющего в случае необходимости превращаться в простого песенника Павла Жагуна. В 1979 году на фирме "Мелодия" КРАСНЫЕ МАКИ записали свой первый полноценный альбом "Если не Расстанемся", наглядно продемонстрировавший, что может сделать даже с весьма посредственным материалом сборная команда эстетов.
Главный вывод, приходящий в голову после первого прослушивания пластинки, парадоксален: эти песни, конечно, полюбят слушатели, но петь их во дворе на лавочке под расстроенную шестиструнку никто не сможет. Все новаторские находки тут, правда, читаются между строк, а на поверхности лежит всякая банальщина, иногда весьма претенциозная - как в заглавной композиции, переходящей в припеве в мажорную цыганщину с таким вот философским пассажем:
Если не расстанемся, значит не состаримся
Потому что справимся вдвоем с бедой любой
Если не расстанемся, значит не состаримся
Значит мы счастливыми
Останемся, останемся на век с тобой.
Но до припева еще надо дожить, а вот первые несколько тактов, напоминающих звук удаляющегося поезда и полученных благодаря слаженной работе барабанов и синтезаторов, врезаются в память пожизненно не хуже вступлений из "A Hard Day's Night" или "Smoke on the Water". Воспроизвести это в домашних условиях, что называется, "на коленке" невозможно, но без этого теряется вся драматургия. В "Ночном Пляже" чувствуется влияние ретро-музыки, но вместо того, чтобы делать граничащую с пародией стилизацию под Утесова, музыканты дают ретро-тему едва заметным полунамеком, не нарушая лирического настроя ни лишней иронией, ни совсем уж неуместным пафосом. Столь же тонкий, предельно бережный подход проявлен и по отношению к хораловскому "Давай Попробуем Вернуть", роскошно оркестрованному почти в духе сентиментальных поп-баллад Евгения Мартынова, и к жесткому номеру "Скажет Девчонка", который лет пять назад за развязный "плантовский" вокал забраковал бы любой худсовет, а тут как-то сошло с рук. Еще одну достаточно агрессивную вещицу "Бессонница" пришлось спеть Лосеву. И она настолько "цветочно" прозвучала, что осела в лосевском репертуаре на долгие годы - вплоть до тех времен, когда Александр вновь объединится со Стасом Наминым. Главными же хитами обновленных КРАСНЫХ МАКОВ стали танцевальные треки типа "Чужая Ты", наглядно доказывавшие, что и у нас наконец-то научились сочинять и исполнять диско в его классической версии.
Нельзя сказать, будто в нашей неритмичной стране в конце 70-х охватившая весь мир диско-лихорадка вообще никак не отозвалась. Кое-кто из признанных мастеров советской песни, состоявших в Союзе композиторов - скажем, Александр Зацепин - в саундтреке к телефильму "31 июня" ловко и даже талантливо подстраивался под новую моду. Изредка кое-что получалось и у некоторых ВИА, освоивших современную электронику. В этом направлении особенно преуспел Аркадий Хаславский, сделавший из своей жены - молодой солистки группы ЗДРАВСТВУЙ, ПЕСНЯ Галины Шевелевой - некое подобие русской Донны Саммер. Именно благодаря этому дуэту в истории нашей эстрады стал возможен феноменальный случай, когда вторично перепетый и уже ставший для русской публики почти родным заморский шлягер полностью затмил славу оригинала. А именно так случилось с песенкой Хэнка Хантера и Джека Келлера "One Way Ticket", превращенной стараниями автора русского текста, ленинградского поэта Альберта Азизова в "Синий Иней" в конце 60-х и озвученной звонким пионерским голосом солиста ПОЮЩИХ ГИТАР Валерия Ступаченко. Десятью годами позже тот же "One Way" уже в адаптированном для дискотек виде записала группа ERUPTION, и ей-то Хаславский и ответил нашим "Синим Инеем", не только получившим новую ритмическую основу, но и пропитавшимся очень скромными, с нынешней точки зрения, намеками на эротику. Довольно грамотно сконструированные диско-композиции появились в репертуаре Аллы Пугачевой, ВЕРАСОВ, СЯБРОВ, ЛИРЫ, некоторых прибалтийских исполнителей, которые всегда были ближе к Европе. Однако большинство этих удач носило скорее случайный характер, в то время как в европейских странах уже складывались свои национальные школы. Уже вовсю гремело "италодиско", против которого не устоял даже старый рок-н-ролльщик Челентано, в Германии старлетки из трио ARABESQUE и эклектичный до пародийности DSCHINGHIS KHAN привносили в современную дискотеку едва заметные элементы довоенного немецкого кабаре, у скандинавов блистали нордически холодные ABBA и SECRET SERVICE, в Испании ворожила знойная BACCARA. Даже в находившейся на задворках Европы социалистической Венгрии обнаружился некий NEOTON, аккурат к очередной Олимпиаде записавший настоящий легкоатлетический гимн "Marathon".
А что у нас? Олимпиада-то, между прочим, была московской, и зарубежные гости должны были увидеть, что русские умеют не только ставить рекорды на спортивных полях, но и танцевать под ту же музыку, под которую танцует вся планета. Как это часто бывает в России, самые интересные идеи приходят в голову прежде всего поэтам. И вот поэт Игорь Кохановский - тот самый, которому Высоцкий посвятил ироничную песенку "Мой Друг Уехал в Магадан" - предложил КРАСНЫМ МАКАМ сделать концептуальный альбом в стиле диско. Не сборник песен, близких по стилистике, а именно единое произведение, в котором бы отдельные части перетекали друг в друга в режиме нон-стоп - почти как у голландской группы STARS ON 45. Вот только голландцы тупо монтировали попурри из фрагментов мировых поп-хитов разных лет, а наш материал должен быть абсолютно оригинальным - и сам Кохановский вызвался написать тексты песен.
Идея музыкантам понравилась, и они приступили к работе, которая, если верить интервью Чернавского И. Григорьеву из журнала "ОМ", шла очень весело: "В общем, нам дали "Мелодию" на месяц и сказали: делайте там, что хотите - пейте, гуляйте, но чтобы через месяц была пластинка. Месяц там у нас были девушки на записях, и не только из вокальной группы, местные бегали за коньячком раз по десять за день. Каждый имел свой лимит на спиртное, главное, чтобы никто не падал в студии и все чувствовали себя хорошо. У нас в те времена было заведено так - с 70 года я работал в серьезных джазовых коллективах, где дисциплина была на первом месте. Все были как бы раздолбаями, но пьяным никто играть не выходил, потому что каждый знал, что на следующий день я переверну всю Москву и найду ему замену".
Как пишется - так и слышится, а то, что писалось с неподдельным удовольствием, должно с таким же удовольствием и слушаться. Главная особенность пластинки "Кружатся Диски" состоит в том, что ни одна из композиций на нем толком не запоминается ни мелодией, ни текстом - тем более что все слова там даже, кажется, фонетически подобраны так, чтобы не на чем было остановить внимание: где-то речь идет о счастливой любви, где-то о не очень счастливой, где-то все содержание вообще сводится к призывам пуститься в пляс. Зато ровный, выдержанный от начала первой стороны до конца второй ритм воздействует так, что особо настойчивых призывов и не требуется. Лет через пятнадцать провозвестники новомодной клубной субкультуры - ди-джеи - начнут выпускать подобные программы в таком количестве, что следить за их опытами будет неинтересно. Пока же КРАСНЫЕ МАКИ были единственными в своем роде - и первыми, кто воспел еще только зарождающуюся профессию ведущего дискотеки:
Как ведущий диско-клуба
Или просто диск-жокей
Рад, что вас знакомить буду
С дискотекою своей.
Как желанна встреча эта!
Снова я в кругу друзей.
Льется музыка планеты,
Я сегодня диск-жокей.
Кружатся диски,
Легко и плавно скользя,
Легко и плавно скользя,
Льется свет серебристый.
Чуть раньше эту песню в своей обычной клоунской манере записал Валерий Леонтьев, но славу ему принесут совсем другие вещи. А у КРАСНЫХ МАКОВ началась пора триумфальных чесов по стране с программой, основанной на материале обеих пластинок. Приглашения сыпались отовсюду, включая места, в которых хорошей аппаратуры отродясь не было и не ожидалось. Для сохранения качественного звучания ансамбль - наверное, первым, задолго до перестроечных попсовиков - ввел в обиход регулярные выступления под фонограмму. Практика эта долгое время выручала, но в один не вполне прекрасный день довела до скандала. На фестивале в Благовещенске звукорежиссер что-то перепутал и запустил пленку задом наперед. И хотя музыканты потом отыграли по-честному концерт живьем, дома им пришлось выслушать немало жестких претензий от филармонического начальства.
Название "Кружатся Диски" и поныне встречается и на обложках сборников советских хитов, и в заголовках публикаций в прессе, посвященных собирателям винила. Что же касается одноименной пластинки КРАСНЫХ МАКОВ, то ее для использования на студенческих вечерах отдыха даже через пять лет рекомендовал журнал "Молодежная Эстрада", специализировавшийся на сценариях для художественной самодеятельности. Однако реальная популярность альбома длилась недолго - в первой половине 80-х вкусы публики вообще менялись стремительно. На горизонте уже вздымала свои пенные валы к небесам новая рок-волна, и ансамбль был не прочь оказаться в авангарде и этой моды.
"Жизнь меня бросает словно мячик..."
В 1982 году в состав ансамбля влились еще два ярких участника - Александр Барыкин и Владимир Кузьмин. Это было ядро группы КАРНАВАЛ, растерявшей большую часть музыкантов по пути из кабака на филармонические подмостки. Отношения внутри тандема уже были сильно подпорчены после выпуска дебютного миньона КАРНАВАЛА, сопровождавшегося разборками из-за авторских прав и тайными интригами. И Владимир, и Александр мечтали о возрождении проекта, тем более что молодежь теперь ходила на концерты КРАСНЫХ МАКОВ главным образом для того, чтобы услышать именно их с "Чудо-Островом", "Внезапным Тупиком" или еще чем-то подобным. Теперь все зависело от того, кто из них двоих проявит чудеса предприимчивости и присвоит популярный пока что на полуподпольном уровне бренд.
Первым сообразил, как можно воспользоваться ситуацией, Чернавский. Вместе с Китаевым и Рыжовым они уже давно готовились отправиться в свободное плавание, и единственное, чего не хватало - это гитариста и вокалиста. Кузьмин - мультиинструменталист, певец и шоумен - подходил на подобную роль идеально. Кандидатура Барыкина, видимо, вообще не рассматривалась по причине большей укорененности творчества Александра в поп-роковом мейнстриме. Немного порепетировав, квартет попробовал было выступать под вывеской КАРНАВАЛА, но возмущенный таким вероломством Барыкин при содействии Валерия Чуменко, имевшего кое-какие связи в Министерстве культуры, отвоевал название и приступил к набору нового состава. Кузе с сотоварищами оставалось только придумать какое-то другое слово, которое бы неплохо смотрелось на афишах. Так родился знаменитый ДИНАМИК, прописавшийся при Ташкентском Государственном цирке. Что же касается КРАСНЫХ МАКОВ, то они больше никогда не выпускали альбомов на виниле, хотя с таким фронтменом как Руслан Горобец, выдававшим хит за хитом и успевавшим еще пописывать для других популярных артистов - Яака Йоалы, Анне Вески и др., - ансамбль переживал, пожалуй, самый плодотворный период своей истории. Очень сильная программа "Звездный Дилижанс", подготовленная в 1984 году, вполне могла бы выйти на пластинке, не появись она в момент, когда всю модную молодежную музыку в стране начали душить худсоветы, выискивая даже в невинной лирике антисоветскую крамолу. В конце концов, Горобец вместе со звукорежиссером Александром Кальяновым примкнул к аккомпанировавшему Пугачевой РЕЦИТАЛУ и превратился окончательно в композитора, делавшего репертуар десяткам звезд, а сольное пение оставившего в качестве домашнего хобби. В 1986-м Чуменко убрал из названия уже делавшийся немодным красный цвет. Обновленная группа МАКИ дебютировала в новогоднем "Голубом огоньке", и народ, сразу сообразивший, на что это похоже, придумал ребятам другое название - МАКИ ТОКИНГ. Первые полгода они косили под Дитера Болена и Томаса Андерса практически безнаказанно, а потом всем резко надоели и в1989-м превратились в безымянных аккомпаниаторов Игоря Николаева.
Творчество же раннего ДИНАМИКА критики оценивают очень противоречиво. Скажем, автор книги "Рок в нескольких лицах" Е. Федоров пишет следующее: "Когда ДИНАМИК только начинал завоевывать успех у публики, творческим кредо Владимира был протест, но весьма своеобразный. Ему были противны все "гладкие" мелодии, и даже песни ансамбля BEATLES попали в число нелюбимых. ДИНАМИК играл жесткую, "рваную" музыку. Под стать были и тексты, на первый взгляд совершенно бессвязные. Они напоминали бред больного, но в силу эмоциональной нагрузки, которую несла каждая строка, как нельзя лучше соответствовали музыке. Такие песни довольно четко отражали душевное состояние определенной части молодых людей (в основном переходного возраста), которые уже вошли в мир взрослых, но еще не нашли себя в нем".
Артемий Троицкий примерно то же самое описывает несколько иначе: "Самой многообещающей группой был ДИНАМИК, созданный в начале 1982 года бывшим гитаристом КАРНАВАЛА Владимиром Кузьминым. Они играли действительно динамичный современный рок с хитроумными электронными аранжировками, сделанными клавишником Юрием Чернавским, и располагали лучшей в стране ритм-секцией в лице ударника Юрия Китаева и бас-гитариста Сергея Рыжова. Сам Кузьмин был многосторонним лидером: он прекрасно играл на гитаре, а иногда на флейте и скрипке, пел и очень старался выглядеть шоуменом - переодевался, бегал по сцене во время "спортивной" песни и т. д. Его сценическое поведение и вокал выглядели наивно и не очень компетентно, но это, как ни странно, шло только на пользу общему мальчишескому образу. Кузьмину удавалась роль "своего парня", он был гораздо доступнее прочих героев и "умников" рока. Тексты не были ни острыми, ни претенциозными, но имели некий сложный смысл и "личную" окраску. Особый успех у публики имела песня, где герой жаловался на любимую девушку за то, что предпочла ему иностранца, подарившего ей "фирменные" джинсы... Даже такая безобидная сатира выглядела довольно смелой на сцене дворцов спорта. Вообще, в каком-то смысле ДИНАМИК заполнял пустоту между стерильными филармоническими группами и "уличным" роком. Это было свежо, и многие видели в них преемников МАШИНЫ ВРЕМЕНИ в качестве лидеров жанра".
Причины подобных разночтений объяснить несложно. Троицкий слушал группу исключительно живьем, более того, иногда непосредственно участвовал в организации ее концертов. А концертные записи ДИНАМИКА и сейчас слушаются очень интересно, причем большого значения не имеют ни содержание текстов песен, ни качество исполнения. Просто чувствуется, что люди творят свою музыку от чистого сердца и своим весельем заражают слушателя. Остается только сожалеть, что не сохранилось видеоряда, что немногочисленные ранние телевизионные съемки Кузьмина пропали из архивов, и только воображение помогает нам представить, как все было на самом деле.
Федоров же, кажется, имел дело прежде всего с двойным магнитоальбомом, записанным в мае-июне 1982 года, на котором был зафиксирован весь концертный репертуар группы. Чем больше проходит лет с момента создания фонограммы, тем беспощаднее она проговаривается о том, что Кузьмин как автор к тому времени еще не созрел по-настоящему, и, переслушав в юности LED ZEPPELIN, так и не научился пока играть "новую волну". Заводные рок-н-роллы с претендующими на острую фельетонность текстами ("Делай Физзарядку!", "Кто Не Успел, Тот Опоздал") и шуточные номера в стиле реггей ("Спортлото", "Мячик", "На Пляже") еще с горем пополам получались, а вот вещи посложнее, с фри-джазовыми и арт-роковыми вставками дышали сыростью и подростковой наивностью. Главным и бесспорным достоинством альбома было высокое техническое качество, но и оно являлось скорее заслугой Юрия Фомина - звукорежиссера, имевшего опыт игры на гитаре в различных самодеятельных группах. Запись проходила в банкетном зале Центрального Дома Туриста на Ленинском проспекте практически без предварительных репетиций. Фомин и Чернавский вместе отстраивали звук, тщательно просчитывали расположение каждого микрофона, установленного в холле ресторана, вместе наруливали нужные им стереоэффекты на пульте, расположившемся в одной из гримерок. И хотя аппаратура не была рассчитана на многоканальную запись, все партии прописывались четко, не перебивая друг друга. Как правило, сперва на пленке фиксировались основные треки, затем путем наложения добавлялся вокал и соло-инструменты. В отборе наиболее удачных дублей участвовали все музыканты группы. Они же решали, какие именно использовать звуковые эффекты для имитации акустики концертного зала. Работа длилась ежедневно по 8-10 часов, а когда все было готово, бобины с фонограммой были разосланы по городам, в которых планировались гастроли. Этот пиар-ход сработал безупречно - везде, куда приезжал ДИНАМИК, его песни уже были знакомы всем наизусть, стадионы и дома культуры встречали новоявленных звезд аншлагами. Триумф продолжался до ноября, до знаменитой серии концертов в Кирове, один из которых много лет спустя официально издадут на CD. К этому моменту Кузьмин уже ощутил себя настоящим лидером, что его товарищами по группе было воспринято как симптом звездной болезни. В результате от Владимира ушли все, включая звукорежиссера. В какой-то момент оказавшийся в полном одиночестве Кузьмин впал в такую депрессию, что принялся названивать Барыкину и проситься обратно в КАРНАВАЛ. И был послан - вежливо, но далеко, к счастью для всех, ибо самое интересное его ждало впереди: и по-настоящему удачные альбомы, и альянс с Пугачевой, и попытка завоевания Америки, и репутация главного ловеласа в отечественном роке.
Чернавскому тоже будет некогда жалеть о чем-то несбывшемся.
На север привезли бананы...
В начале 80-х годов ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА были одним из немногих динозавров вокально-инструментального жанра, не просто подававших признаки жизни, но и не имевших причин жаловаться на падение популярности. Даже лишившись в 1979 году Александра Барыкина, ансамбль быстро нашел нового фронтмена, претендующего на звание главного романтического героя поколения - рыжеволосого и голосистого Алексея Глызина. На очередном виниловом альбоме, выпущенном фирмой "Мелодия" в рамках популярной серии "Дискоклуб", он, между прочим, исполнял печальный блюз "Вот и Всё", сочиненный Аркадием Хораловым, что указывало на дружеские и творческие связи ВЕСЕЛЫХ РЕБЯТ с КРАСНЫМИ МАКАМИ. Не мудрено, что именно они охотно приняли в свои ряды и Чернавского, и Китаева с Рыжовым. При этом в планы руководителя ансамбля Павла Слободкина вряд ли входило усложнение уже сложившегося стиля - мелодичного поп-рока в духе SMOKIE с легкими арт- и хард-роковыми вкраплениями. Однако препятствовать студийным экспериментам своих подопечных в свободное от основной работы время ему тоже не пришло в голову.
С этого момента жизнь ВЕСЕЛЫХ РЕБЯТ раздвоилась. В одной ее половинке ансамбль, как прежде, продолжал гастролировать, сдавать программы худсоветам, сотрудничать с именитыми членами Союза композиторов. В другой, подпольной жизни на своей репетиционной базе те же самые люди готовились к записи целой сюиты Юрия Чернавского из восьми песен, замысел которой созрел еще в период работы в ДИНАМИКЕ. К этому времени композитор уже проявлял большое внимание к электронной музыке и синтипопу, в особенности к YELLO - швейцарскому дуэту, успешно работавшему на дискотеки всей Европы, несмотря на порой весьма экстравагантные выразительные средства, использовавшиеся в процессе творчества (ребятам ничего не стоило, например, для достижения необычного звучания прямо в студии снять кожаные штаны, расстелить их перед микрофоном и использовать в качестве ударных инструментов). В песнях группы присутствовала львиная доля абсурда, иронии и чисто детского озорства, абсолютно непохожих на всю сентиментальную попсу. Создать нечто аналогичное на нашей почве, где как андеграунд, так и официоз относились к слову уж чересчур серьезно, казалось, на первый взгляд, делом немыслимым. Но авантюрный мозг Чернавского легко справился и с подобной задачей. Однажды Чернавский, заглянув в гостиничный номер к еще не успевшему проснуться Рыжову, сообщил новость: "Старик, я опять про бананы. Вот придумал такого ма-а-аленького мальчика, который живет в телефонной трубке и делает ту-ту-ту. Как ты думаешь, как его зовут?" Рыжов, не открывая глаз, с трудом выдавил из себя: "Бана-нан!" Так, не приходя в сознание, и окрестил самого загадочного песенного персонажа всех времен и народов! Идея другого трека "Робот" пришла Чернавскому в голову, когда он смотрел телевизор, и в начале очередного выпуска новостей на экране возникли члены брежневского Политбюро. Престарелые вожди двигались, как заводные куклы, общались непонятно с кем и вообще напоминали людей разве что внешностью. Сразу вспомнилась композиция KRAFTWERK "The Robots", в которой скрипучим голосом синтезатор бормочет по-русски: "Я - твой слуга! Я - твой работник!" А следом сложился и сюжет о роботе, сошедшем с ума от того, что его подключили не к той розетке, и приобретшем человеческую душу.
В безумном мире, нарисованном не знавшим границ воображением сочинителя, смешались детские игры, превращавшие обычный диван в неоткрытые острова, мультяшные персонажи типа зебры, у которой что-то не в порядке с цветовосприятием, и советский быт с его уже ставшей привычной приметой - очередью за всем на свете. Литературную часть проекта взял на себя бывший басист популярной в 70-х андеграундной группы УДАЧНОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ Владимир Матецкий, уже начавший активную композиторскую деятельность и оказывавший мощное - причем, весьма благотворное - влияние на стиль многих филармонических ансамблей, и особенно на ВЕСЕЛЫХ РЕБЯТ. Тексты у него вышли немного похожими на детское творчество обэриутов, то есть наивные, смешные и одновременно трогательные, не лишенные даже определенного философского подтекста. Не без его же содействия подвал репетиционной базы, прежде служившей, скорее, складом всякого хлама, был оборудован синтезаторами "Полимуг" и "Korg Polу 800". За отсутствием многоканальной звукозаписывающей техники, которая в 1982-м еще была непозволительной роскошью даже для официальных студий, для записи пришлось воспользоваться примитивными двухдорожечными венгерскими магнитофонами "STM". Инструментальные фонограммы делались в два приема: после недели репетиций и настроек пульта группа десять дней писала основной материал аранжировок, а затем еще неделю импровизировала на те же самые темы. Путем сложных манипуляций с пленкой "Agfa", коей ушло что-то около 150 километров, все записанное монтировалось в единые треки, затем накладывались голоса и солирующие инструменты - саксофон, синтезатор и т. п. Эти партии Чернавский, естественно, взял на себя. На соло- и ритм-гитаре сыграл Игорь Гатаулин, на второй ритм-гитаре - Алексей Глызин, на клавишных - Александр Буйнов, на ударных, помимо Китаева - еще и Алексей Тамаров. В роли бэк-вокалистов выступили все, кроме Тамарова, видимо, просто не умевшего петь, а вот с основным вокалистом поначалу возникли трудности. Буйнов, несмотря на клоунский имидж, наотрез отказался петь предлагаемый ему бред - границы его чувства юмора простирались вовсе не так далеко, как принято думать. И тогда все прислушались, как свои сочинения напевает сам Чернавский - скрипучим, хрипловатым, полным ерничества голосом - и решили, что любая другая подача лишит альбом фриковатости, сумасшедшинки, заложенной в самом замысле. Что ж, Юрию Александровичу ничего не оставалось, как согласиться с мнением коллектива и признать себя начинающим и очень перспективным певцом.
Окончательное сведение альбома закончилось в середине февраля 1983 год, а к осени его уже знали наизусть все постоянные потребители магнитофонного самиздата, как раз в это самое время превратившегося в настоящую индустрию. Подлинное имя исполнителя знали, впрочем, далеко не все - многие думали, будто указанное на обложках кассет словосочетание "Банановые Острова" - это название группы (путаница даже нашла свое отражение в некоторых списках отечественных групп, записи которых нельзя было давать в эфир, крутить на дискотеках и вообще распространять!). Превращаться в подпольных певцов, видит бог, Чернавский и Матецкий не хотели и предпринимали все возможное для легализации своей продукции. Они даже снялись в очередном "Новогоднем аттракционе" - предшественнике пугачевских "Рождественских встреч" - с композицией "Робот", но ее безжалостно вырезали из программы и размагнитили. В качестве доказательства, что это вообще было, сохранилось только несколько фотографий, сделанных на съемочной площадке. У Владимира Матецкого певческая карьера вообще не ладилась фатально - уже в годы перестройки он в дуэте с Игорем Николаевым запишет для одного из новогодних шоу веселую частушечную песенку "Катерина", которая также не дойдет до эфира и не попадет ни в один из альбомов, а будет неприкаянно гулять по интернету вместе с другими подобными раритетами.
В свой репертуар ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА брать творения Чернавского не решились - сыграли пару раз кое-что во время гастролей на Кубе, да на том и завязали с сотрудничеством. Видимо, не их олдскульно-семидесятнического ума было это дело.
По-настоящему "банановую" эстетику оценили музыканты следующего поколения, причем эффект оказался настолько отложенным, что многие критики до сих пор утверждают, будто у "Банановых Островов" не нашлось достойных последователей. На самом деле таковым имя легион, и долго их искать не надо. В первую очередь к их числу следует отнести попсовиков, которые в конце десятилетия сделают ставку на стеб и абсурд - раннюю ДЮНУ, автора-исполнителя Леонида Аграновича - бывшего лидера кантри-панк группы ФЛОКТУС, выпустившего несколько альбомов в "ласковомайской" стилистике, доведенной до предельного идиотизма, и т. п. Рокеры же, ориентированные на "волну", просекли модную фишку на пять лет раньше, и на подпольный рынок магнитоальбомов хлынул поток записей групп, состоявших зачастую из одного человека, сидящего за компьютером или заручившегося помощью двух-трех случайных единомышленников. Некоторые из сделанных буквально на коленке концептуальных произведений со временем даже были признаны классикой жанра - ну как тут не помянуть добрым словом МЕТРО Юрия Царева, ОТРЯД ИМ. ВАЛЕРИЯ ЧКАЛОВА, АЭРОПОРТ, ТЕАТР, ЗДОРОВЬЕ, АТТРАКЦИОН, ДИСПЛЕЙ и даже дебютный сольник Константина Кинчева "Нервная Ночь" (1985), в котором мрачного сюрреализма было куда больше, чем политики. Впрочем, самым "банановым" я бы назвал творческое наследие ленинградского композитора-электронщика Александра Самойлова, одинаково гениально умевшего положить на музыку и библейский текст, и наивный детский стишок. В годы перестройки самойловские клипы часто крутились в телеэфире, но ранняя смерть музыканта не позволила ему добиться настоящей славы.
Не менее мощное влияние альбом оказал и на отечественный кинематограф, дав не только имя главному герою фильма об андеграундных рок-музыкантах, задуманному Сергеем Соловьевым в 1986 году, но и рабочее название всей ленты - "Здравствуй, мальчик Бананан!" Возможно, что оно бы и сделалось окончательным, да сам Бананан - то есть снимавшийся в его роли Сергей ("Африка") Бугаев - все испортил, убедив режиссера что "АССА" звучит куда лучше. При этом более или менее внятных аргументов приведено не было, и лишь много лет спустя, на премьере продолжения фильма выяснилось, что загадочное словечко родилось в ходе посиделок в свободное от съемок время. Дело происходило все-таки в Крыму, мАССАндровские вина потреблялись в немереных количествах назло всем сухим законам, и сей факт грех было не увековечить в хитрой шифровке, полученной путем обрезания слова "Массандра" с обоих концов.
Благодаря сумасшедшему успеху "АССЫ", а также выпущенного на удивление оперативно диска с саундтреком, многострадальный шедевр наконец-то получит официальное признание, но авторов оно не сильно обрадует. Ведь на всем "Мосфильме" не нашлось ни одного человека, который бы догадался позвонить и хотя бы спросить разрешение на использование музыкального материала! Хуже того - имя Чернавского даже забыли указать в финальных титрах, которые, правда, мало кто читает. Спасибо, хоть на премьеру пригласили!..
И еще в одном отношении "бананам" крупно не повезло. Широкая публика оценила по достоинству юмор, но почти не заметила щемящей грусти, таящейся в каждой песне и вырывающейся наружу в финальной балладе "Я к Тебе Иду" - наверное, потому, что она прописана несколько небрежно и ничем не запоминается:
Вечный путь, этот вечный путь,
Никто не мог пройти, не мог до самого конца.
Скатившись каплей по реснице,
Падал он на берег,
Твердя ненужное "прости",
Но эта ночь - это наша ночь,
Ты в глубине ее исчезни, все забудь.
Благословенна эта грусть,
Этот путь - вечный путь
И я иду к тебе.
Знаю я слова последние,
Только мне их не сказать...
То есть, оказывается, автор не только не любуется безумием окружающего мира, но и болезненно переживает его. Но есть ли кому в подобном мире выслушать молитву?
Окончание >> |
|