Первую электрическую запись Янки Дягилевой Егор Летов называет тюменским бутлегом. Но я позволю себе не согласиться с лидером ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, поскольку воспринимаю ее как полноценный законченный концептуальный альбом.
Основной материал записывался в Тюмени в "студии" завода "Строймаш" на репетиционной точке местной хард-роковой группы ВАРИАНТ ее участником Евгением Шебаловым. Янка пела и играла на ритм-гитаре. Игорь "Джефф" Жевтун (на момент записи - ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, впоследствии ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА) выдавал запредельные соло из электрогитары, пропущенной через американскую примочку. Басовые партии Егора Летова выдержаны в эстетике минимализма. А в песне "Деклассированным Элементам" его дуэт с Янкой прозвучал блестяще. Евгений "Джексон" Кокорин (на момент записи - ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, впоследствии - ПРОВОКАЦИЯ, МЕДВЕЖИЙ ВОРС И ЧЕРНОЗЁМ) играл на ударной установке "Tokton". Чувство ритма ему явно изменяло. На запись последних двух песен ("Печаль Моя Светла" и "Стаи Летят") за ударные пересел Летов. По музыке - фолк-панк с элементами психоделии. Правда, есть у этой записи один весьма существенный недостаток: голос Янки почему-то отодвинут на задний план.
Бонус к альбому, доступный обладателям CD, составляет запись, сделанная осенью 1988 года в Новосибирске. Янке помогали участники группы ЗАКРЫТОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ: Иван Барков - гитара; Николай Изендорф - бас; Ренат "Ронни" Вахидов (экс-БОМЖ, ТЕХНИКИ СВЕТА, ПРОМЫШЛЕННАЯ АРХИТЕКТУРА и МУЖСКОЙ ТАНЕЦ, впоследствии ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА) - ударные. Стиль этой записи я условно определю как пост-панк с придыханием минимализма. А звучание барабанов слегка искажено.
Обозреваемое издание, второе по счету (первое было выпущено в таком же виде "Отделением Выход" в 1999 году) включает в себя 12 песен (часть которых представлена в разных вариантах). В них прослеживается сквозная идея контекста, вне которого полноценное восприятие творчества Янки невозможно. Бердяевское изречение "Я страдаю, значит, существую" могло бы стать эпиграфом ко всем ее песням и стихам, рассматриваемым как единый текст. Страдание от дисгармонии бытия, достигающее трагического предела, - таков метасмысл Янкиного творчества, данный в спектре конкретизирующих смыслов. Позиция лирического субъекта (=самой Янки) выражается в пассивном противопоставлении себя окружающему миру, когда героиня песен "бежит" в небытие. Этот онтологический конфликт положен в основу большинства произведений Янки, и лирическому субъекту в нем закономерно отводится роль жертвы.
В песнях Янки оживают и развиваются поэтические традиции прошлого и настоящего. Поэтика, мотивы, образы, способы самопознания лирического "я" восходят к "про́клятым поэтам" (Поль Верлен, Франсуа Вийон, Стефан Малларме, Артюр Рембо и др.), от которых Янка унаследовала общий депрессизм, к поздней Марине Цветаевой, с которой ее связывает актуализация концептуального значения смерти как блага, как избавления от бремени жизни; наконец, к Александру Башлачёву, с которым Янку роднят сквозной фольклоризм, ироничное отношение к советскому прошлому, осознанное духовное нагнетание экзистенциального плана, колоссальное внутреннее напряжение, установка на жизнетворчество, предполагающая неразрывное единство автора и героя. Многим стихам присуща кинематографичность: строки напоминают кадры, стремительно сменяющие друг друга; мысли автора зачастую лишены логической связности.
"Мы По Колено" - своеобразная завязка трагического сюжета, построенная на двух бинарных оппозициях: панки, хиппи и представители других, как тогда было принято говорить, неформальных молодежных объединений, обозначаемые местоимением "мы", противостоят государству и власти, которые "вы"; "я" - это, очевидно, сама Янка, а "они" - общество и, шире, весь окружающий мир. "На Черный День" - это и модель художественного универсума, и поэтическая программа Янки. Здесь окружающая действительность представлена в виде карусели, ускоряющей свое вращение. Карусель символизирует бесконечное движение по кругам Дантова ада. И смерть принимает форму круга. А фраза "Под звуки марша головы долой" подключает советский политический контекст. В поэтическом субтексте очень много отсылок и цитат: "Божественная комедия" Данте, повесть Александра Пушкина "Пиковая дама", драма Александра Блока "Балаганчик", его же стихотворный цикл "Кармен", поэма Марины Цветаевой "Пражский рыцарь", песни "Карусельные Лошадки" Бориса Савельева на стихи Михаила Пляцковского, "Скачки" Андрея Макаревича, "Поезд в Огне" Бориса Гребенщикова, "Егоркина Былина" и "На Жизнь Поэтов" Александра Башлачёва... "Я Стервенею" вводит слушателя в обман: нет, не может Янка (и ее лирическое "я") стервенеть с каждым шагом/часом/разом - за напускными агрессией и сарказмом скрываются доброта и беззащитность. Весь поэтический субтекст представляет собой отсылку к песне Владимира Высоцкого "Я Не Люблю". В "Декорациях" утверждается невозможность изменить существующее мироустройство. В этом обезбоженном (по Мартину Хайдеггеру) мире будут господствовать зло, тьма, пустота и тревога; декорации лишь прикрывают его несовершенства. И только черту весело - он чувствует себя комфортно. А сгорающий фальшивый крест символизирует безверие и бездуховность. Здесь тоже есть аллюзии на особенности эпохи: идеи босые, то есть не имеющие под собой прочной основы, а праздники - ненастоящие. "За сахар в чай заплати головой - получишь соль на чужой земле" - фразы, намекающие на тотальный дефицит в тогдашнем Советском Союзе всех товаров и продуктов. В исполнениях 1988 года пять четверостиший полупропеваются-полупроговариваются один раз, тогда как в последующих (в том числе и в альбоме "Ангедония") повторяются дважды, отчего ощущение тревоги лишь усиливается.
В песнях "Особый Резон", "По Трамвайным Рельсам" и "Стаи Летят" Янка реализует кафкианскую концепцию "вины без вины". Вспомним роман "Процесс": его главный героя Йозеф К. чувствует за собой вину, хотя не знает и никогда не узнает, в чем она заключается. Согласно Янке, все мы виноваты уже в том, что живем в этом мире. Советская система подчиняла себе и обезличивала всех и каждого. Тот, кто оставался самим собой, подвергался остракизму. "По Трамвайным Рельсам" - своеобразная антицитата песни Давида Тухманова/Михаила Ножкина "Последняя Электричка". Мрачный урбанистический пейзаж представлен образами бетона, асфальта, заводов, светофоров и машин. Прогулки по трамвайным рельсам - метафора проявления свободы в тоталитарном государстве, за которое полагается наказание через физическое устранение. Чувство страха лирической героини передано с помощью быстрого темпа музыкальной составляющей и фраз, произносимых скороговоркой. Некоторые авторы усматривают здесь параллели с оруэлловским "1984". Песня "Стаи Летят" будто переносит слушателя в обстановку похорон. Ощущение глубокой скорби передано и в музыке, и в стихах. Героиня вновь испытывает чувство собственной вины. Название советской оптимистической кинодрамы Софии Милькиной, Антона Швейцера и Валентина Катаева "Время, вперед!" помещается в противоположный контекст.
В песне "От Большого Ума" центральным является мотив экзистенциального пути. Но в итоге путь оказывается бесцельным и безысходным ("От бесплодных идей до бесплотных гостей, от закрытых дверей до зарытых зверей, от накрытых столов до пробитых голов..."). В идиотском краю, под которым автор, очевидно, подразумевает Советский Союз, любой сход бессмыслен. Одна надежда - на черный спутник, который символизирует смерть. Название "Берегись!" можно воспринимать и как предостережение, и как угрозу. Песня написана в самом начале перестройки и проникнута предчувствием грядущих катаклизмов. Героиня окружена несвободой со всех четырех сторон и лишена возможности выбора - каждый куплет начинается словами "мне придется...". "Четыре черных числа" отсылают к лермонтовскому "Настанет год, России черный год...", "детский крик за углом" - к рассуждению Ивана Карамазова о том, что "мировая гармония не может быть куплена ценой даже одной слезинки ребенка", а "синие сумрачные птицы" заставляют вспомнить шестиактную пьесу Мориса Метерлинка. "Рижская" наполнена ощущением бессилия и беспомощности. Предчувствия героини, высказанные в предыдущей песне, подтверждаются. Мир становится еще более жестоким и безысходным.
Заглавная песня строится на оппозиции. В СССР словосочетание "деклассированные элементы" употреблялось в отношении людей, не вписывающихся в рамки, предустановленные советским государством. Вся их жизнь превращалась в подземные переходы и коридоры, а судьба предопределялась заранее ("Первым классом школы жизни будет им тюрьма, а к восьмому их посмертно примут в комсомол"). На альбомной версии Янка поет дуэтом с Егором Летовым. На новосибирской записи обе вокальные партии исполняет сама. Такое исполнение лишь подчеркивает трагизм одиночества.
Из концепции альбома выпадает автобиографическая песенка "Печаль Моя Светла", названная по пушкинской строке. Ее Янка написала на лекции в Новосибирском институте инженеров водного транспорта. Мелодическая фраза, построенная на четырех звуках и повторяемая восемь раз, передает ощущение скуки и однообразия.
CD дополнен записью концерта, который состоялся 1 августа 1988 года в Кургане в ДК им. Горького. Здесь уже нет Егора Летова и Евгения Кокорина - их сменили Аркадий Кузнецов и Евгений "Джек" Кузнецов (оба - ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ), которые не родственники, а однофамильцы; первый на басу, второй - на ударных. По сравнению с альбомом Янкин голос гораздо слышнее, состав играет увереннее, ритмические сбои случаются редко. В песнях "На Черный День", "От Большого Ума" и "Деклассированным Элементам" Янке пытается подпевать Аркадий Кузнецов, воспроизводя мелодии весьма и весьма приблизительно. Но в этой лаже есть своя прелесть.
Для тех, кому сегодня 50+, этот CD - прекрасная возможность вернуться на 30 с лишним лет назад и вспомнить молодость. А те, кому 20+, могут не только открыть для себя Янку Дягилеву как автора и исполнительницу, но и изучать историю сибирского (и, шире, российского) андеграунда. Представленные в издании альбом "Деклассированным Элементам" и концерт в Кургане в ДК им. Горького - лучшие его страницы.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
Первую электрическую запись Янки Дягилевой Егор Летов называет тюменским бутлегом. Но я позволю себе не согласиться с лидером ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, поскольку воспринимаю ее как полноценный законченный концептуальный альбом.
"Мы По Колено" - своеобразная завязка трагического сюжета, построенная на двух бинарных оппозициях: панки, хиппи и представители других, как тогда было принято говорить, неформальных молодежных объединений, обозначаемые местоимением "мы", противостоят государству и власти, которые "вы"; "я" - это, очевидно, сама Янка, а "они" - общество и, шире, весь окружающий мир. "На Черный День" - это и модель художественного универсума, и поэтическая программа Янки. Здесь окружающая действительность представлена в виде карусели, ускоряющей свое вращение. Карусель символизирует бесконечное движение по кругам Дантова ада. И смерть принимает форму круга. А фраза "Под звуки марша головы долой" подключает советский политический контекст. В поэтическом субтексте очень много отсылок и цитат: "Божественная комедия" Данте, повесть Александра Пушкина "Пиковая дама", драма Александра Блока "Балаганчик", его же стихотворный цикл "Кармен", поэма Марины Цветаевой "Пражский рыцарь", песни "Карусельные Лошадки" Бориса Савельева на стихи Михаила Пляцковского, "Скачки" Андрея Макаревича, "Поезд в Огне" Бориса Гребенщикова, "Егоркина Былина" и "На Жизнь Поэтов" Александра Башлачёва... "Я Стервенею" вводит слушателя в обман: нет, не может Янка (и ее лирическое "я") стервенеть с каждым шагом/часом/разом - за напускными агрессией и сарказмом скрываются доброта и беззащитность. Весь поэтический субтекст представляет собой отсылку к песне Владимира Высоцкого "Я Не Люблю". В "Декорациях" утверждается невозможность изменить существующее мироустройство. В этом обезбоженном (по Мартину Хайдеггеру) мире будут господствовать зло, тьма, пустота и тревога; декорации лишь прикрывают его несовершенства. И только черту весело - он чувствует себя комфортно. А сгорающий фальшивый крест символизирует безверие и бездуховность. Здесь тоже есть аллюзии на особенности эпохи: идеи босые, то есть не имеющие под собой прочной основы, а праздники - ненастоящие. "За сахар в чай заплати головой - получишь соль на чужой земле" - фразы, намекающие на тотальный дефицит в тогдашнем Советском Союзе всех товаров и продуктов. В исполнениях 1988 года пять четверостиший полупропеваются-полупроговариваются один раз, тогда как в последующих (в том числе и в альбоме "Ангедония") повторяются дважды, отчего ощущение тревоги лишь усиливается.
